Золотая лихорадка

– Знаешь, браток, срал я на твоего Петрова с высокой колокольни.

На этом разговор с санитаром закончился. А перекуривая перед сном в курилке, Юрий разговорился с тем самым дедом, которого шуганул утром в коридоре. Юрий, из карманов которого изъяли рублей двести, попросил медсестру купить ему несколько пачек сигарет и теперь трудностей с куревом не испытывал. Старик же был без курева. Филатов поделился с ним сигаретами и тем обрек себя на слушанье истории дедовой жизни. Впрочем, это было довольно интересно. Оказывается, Осип Панкратович отдыхал в этом «санатории» раза по три году; когда уж совсем нечего становилось есть, он ложился где-нибудь в сквере на лавочку, и прекрасно знавшие его миллионеры доставляли старика прямиком в психбольницу, где его без лишних вопросов определяли хоть и на скудный, но все-таки прокорм. За это он должен был чистить туалеты, – уборка санузла лежала на выздоравливающих алкоголиках. Было деду семьдесят лет, и знал он тут каждую щелку.

Когда Филатов, не подумав, что он, вообще-то, «приезжий», ляпнул о том, как, мол, искали они ходы в детстве, дед, с радостной улыбкой сообщил:

– А ты, милок, как раз возле входа в него сидишь!

– Да ну! – не поверил Юрий.

– Пошли покажу, только, видать, подвал заперт...

Дед спустился по лестнице, которая когда-то вела на второй этаж, а теперь заканчивалась площадкой, где и сидел обычно курильщики и куда выходила только закрытая наглухо дверь в женское отделение. Протиснулся между стеной и перилами в закуток, куда обычно ставили швабры и ведра и поманил за собой Юрия.

В полу закутка оказался люк, действительно запертый висячий замок.

– Вот под ним, – сказал дед, – лестница в подвал, там сейчас нет ничего, кроме кроватей списанных. А справа дверь будет, заколоченная. За ней – ход, прямо в госпиталь ведет.

– И что, Панкратович, ты под рекой ходил?

– В войну ходил, когда тут фронт стоял. Надобность была.

Юра закусил губу, размышляя:

– Слушай, дед, а сейчас там пройдешь?

– Вот не знаю, мил человек, – ответствовал старожил.

– Может, и завалило его.

– Куда он выходил?

– Ты небось бежать по нем вздумал... Не выйдет у тебя, видать. Ход в подвал госпиталя идет, там-то все заперто, как пить дать.

– Ну ладно, попробуем. Поможешь, Панкратович, санитара отвлечь? Я тебе сигарет пару пачек за это дам. А то ну никак мне не выпадает тут отдыхать.

– Помогу, отчего не помочь...

Как договорились, в полночь дед уронил у себя в палате находившейся напротив поста, кружку. Вздремнувший санитар зашел туда на шум, и этого хватило Юрию, чтобы прошмыгнуть в курилку. Замок был хлипкий, его ничего не стоило сорвать с помощью железной ручки совка для мусора, который Юрий приметил еще вечером. Люк открылся без труда, и беглец спустился вниз, в глубокий подвал, по кирпичной лестнице.

Дверь действительно была на месте, заколоченная крест накрест полусгнившими досками, которые Юрий бесшумно оторвал. Ручки не было, окаменевшая дверь как будто срослась со стеной за многие годы.

Филатов посветил спичкой и, словно в награду за упорство, увидел в углу, рядом со штабелем старых железных кроватей, лом и несколько лопат. Мысленно поблагодарив неизвестного завхоза, десантник просунул лом под дверь, в единственную щель. Было совершенно темно, однако Юрий, предвидя это досадное обстоятельство, захватил с собой из палаты десяток старых газет. И когда ему удалось наконец приоткрыть дверь, завизжавшую ржавыми петлями, он свернул газету в жгут и зажег. За дверью обнаружилась крутая лестница, уходившая, казалось, в недра земли.

Филатов не считал ступени. Их было много, и, спускаясь при свете импровизированного факела, он как будто возвращался в свои детские мечты. Действительно, кто из тогдашних мальчишек не мечтал найти таинственное подземелье с цепями, скелетами и разбросанными по каменному полу золотыми монетами?

Вот и нашел Филатов свое подземелье... Четверть века спустя. И, словно кладоискатель, вооружившись на всякий пожарный случай ломом, отправился добывать самый драгоценный из кладов – свободу.

Лестница кончилась, перейдя в сводчатый коридор, выложенный древним кирпичом. Стены были мокрыми, под ногами хлюпало. «Это же я ниже уровня реки, – подумал Филатов. – Не дай бог, завалило где-то. Хотя не должно, вода бы прорвалась». Запалив еще одну газету, Юрий со всей возможной в таких условиях скоростью пошел вперед, ежась от падавших за шиворот капель. Воздух был спертый, застоявшийся, но дышать было можно.

Какое-то время Юрий двигался в темноте, не зажигая огня, держась за стены. Воды под ногами становилось все больше, и, когда по расчетам Филатова он был где-то под серединой реки, ее стало по колено, потом по щиколотку, и вскоре, преодолев около двух сотен метров, Юрий ощутил под ногой ступеньку лестницы.