Золотая лихорадка

Гуаймас находится очень недалеко от Эрмосильо. Граф проехал это расстояние за несколько часов. Эрмосильо, представлял собой очаровательный укрепленный городок, окруженный садами и огородами, приносившими их владельцам довольно значительный доход.

К сожалению, было уже совсем темно, когда граф приехал в Эрмосильо, потонувший во мраке, совершенно изменившем его вид и придавшем ему печальный и мрачный характер, отчего сердце командира французского отряда болезненно сжалось.

Граф начинал разочаровываться в своих иллюзиях. Из-за глупых, ни на чем не основанных придирок будущее рисовалось ему уже не в таких радужных красках, и он уже сомневался в успехе предприятия, в котором с самого начала ему предстояло преодолеть столько препятствий.

Когда граф садился на лошадь, он получил от губернатора провинции бумагу, где ему было приказано оставаться в Гуаймасе со своим отрядом до тех пор, пока он не получит дальнейших распоряжений, то есть до получения из Мехико предписания отправляться к местонахождению золотых россыпей.

Нет необходимости объяснять, что после всего происшедшего такое приказание, выраженное к тому же в весьма грубой форме, имевшее целью только задержать отъезд графа, страшно возмутило его, так как распоряжение это шло вразрез с заключенным им с мексиканским правительством договором.

Маленький отряд вступил в Эрмосильо, не возбудив ни в ком ни малейшего подозрения. В этот поздний час улицы были почти пустынны, и несколько путешественников, встретившихся им на пути, обманутые мексиканскими костюмами всадников, не потрудились даже повнимательнее разглядеть их.

Граф отправился на улицу Сан-Агустин и остановился перед домом, который он заранее велел снять и приготовить для себя.

Один из французов постучал в ворота, которые сейчас же отворились, и всадники въехали во двор.

Дом принадлежал французу, который в настоящее время отправился в глубь страны по торговым делам, отдав предварительно все необходимые распоряжения относительно приема графа.

Граф шепотом сказал несколько слов дону Корнелио, и тот немедленно удалился, а затем он и сам пошел в отведенный для него кварто.

Дон Луи принадлежал к числу людей решительных и энергичных и отлично понимал, что ему нельзя терять ни минуты, если он хочет предупредить неизбежный удар.

План его был готов, и он решил немедленно привести его в исполнение.

Дон Корнелио вернулся как раз в ту минуту, когда граф, переменивший свой костюм, осматривал себя в последний раз.

— Уже? — сказал граф, увидев входящего испанца.

— Я нашел этот дом, он находится всего в нескольких шагах отсюда.

— Тем лучше, значит, нам не придется долго идти.

— Самое большее пять минут.

— Генерал Гверреро в Эрмосильо?

— Здесь. Но мне кажется, вам следовало бы отложить визит до завтра.

— Почему это?

— Во дворце губернатора сегодня будет тертулья. Граф обернулся.

— Ну так что же? — спросил он.

— Как хотите, сеньор, но, может быть, вы не знаете, что такое тертулья?

— Признаюсь, нет. Что это? Вы, конечно, можете объяснить, в чем тут дело, не так ли?

— Нет ничего легче: тертулья — это званый вечер, праздник, если хотите — бал.

— Понимаю, и вы уверены, дон Корнелио, что сегодня вечером в губернаторском доме будет тертулья?

— Абсолютно уверен.

— Браво! Вот это-то мне и нужно.

Испанец с изумлением взглянул на графа.

— Дон Корнелио, — продолжал последний, — переоденьтесь, я беру вас с собой.

— Только, видите ли, в чем дело… — проговорил испанец в раздумье.

— Что такое?

— У меня, признаюсь, senor conde, нет другого платья, кроме того, которое на мне.

— А! Пустяки, — отвечал, улыбаясь, граф, указывая на груду одежды, в беспорядке разбросанной по всей комнате, — выберите то, что вам понравится, вы не станете церемониться с человеком, который считает вас своим другом.

— О! Конечно, — ответил с нескрываемой радостью испанец.

— Одевайтесь поскорее, я вас жду.

— Я буду готов через пять минут.

— Согласен ждать даже десять минут. Я буду в патио, а пока пойду прикажу людям седлать лошадей.

Граф вышел, а дон Корнелио начал поспешно одеваться, повинуясь желанию своего друга. К чести испанца мы должны прибавить, что предложение дона Луи не только не оскорбило его, но, наоборот, в глубине сердца он даже чувствовал к нему живейшую благодарность.

Испанец сказал правду: в доме губернатора действительно была тертулья.

Генерал Гверреро считался богатейшим человеком в стране, и потому устраиваемый им вечер был вполне достоин того высокого поста, который он занимал в провинции.

Масса приглашенных заполняла его роскошно убранные, залитые светом апартаменты.

Все высшее общество Эрмосильо собралось во дворце губернатора. Вокруг столов, заваленных золотом, толпились играющие, которые с величайшей беспечностью, составляющей отличительную черту мексиканского характера, делали громадные ставки. В отдельной зале сидели дамы. Прекрасная, как само очарование, донья Анжела царила среди этого цветника хорошеньких лиц.