Золотая лоция

Даже когда в зарослях под бурундеями или дедичами ржали кони, саксы не выказывали беспокойства, — видимо, со стороны гор они не ожидали врага. Солнце прошло половину пути после полудня, жара начала спадать, оживилась мошкара, раскрылись колокольчики, над пашней появились стремительные ласточки. Они поднимались к пятнам облаков, падали вниз, делая у самой земли разворот, беспорядочно метались по двое, по трое, кружили хороводом, рассыпались, снова взмывали в поднебесье. У бурундеев легли две лошади и больше не поднялись, несмотря на плети и уколы ножей. Семик сообщил, что мечники ропщут и сговариваются взять селение и припасы, а среди варягов, говорят, мол, князь испугался пяти саксов, и, если б был жив конунг, всё было бы по другому. Стовов хлестанул Семика по щиту плетью и прорычал, что убьёт всякого, кто двинется поперёк его воли или даже просто слезет с седла. После этого роптания продолжились, но шёпотом. Наконец вернулись двое полтесков от источника. Едва удерживая истерзанных удилами и плетьми коней, они сообщили:

— Мимо источника, по дороге на восход, идут конные, налегке, без возов, рысью, текут как река. Разные говором и видом. Мимо них, в другую сторону, идут раненые, ведут пустых лошадей, на возах мертвецы. Гонят полонённых, похожих на аваров: женщин, детей, молодых мужей. Те, что идут на восход, и те, что навстречу, заодно, зубоскалят и знаются. У источника пленные авары копают большую яму, видно могилу. Там ещё люди в балахонах и с крестами, как у монаха…

Лазутчиков выслушали молча, и лишь Эйнар хмыкнул и удивлённо мотнул головой. Князь же оглянулся на хмурого Рагдая, махнул рукой Семику и медленно выехал из зарослей к мостку. Ветер открытого пространства шевельнул длинные русые волосы, выдул лесной сор из складок плаща и конской гривы.

Семик осторожно вслед заметил, что неплохо послать вперёд стреблян. Стовов на это ответил так, чтоб было слышно всем:

— Негоже князю себя и своих щадить, а другими заслоняться. Храни нас Стрибог! — После этого он надел шлем и въехал на мосток. За ним последовали два десятка дедичей и старшие дружинники князя. Хоругвь не разворачивали, клинки не обнажали. Только шеломы надели, у кого была охота. Дробно простучав по брёвнам мостка, они пустились за князем скорой рысью.

Саксы увидели их, развернули коней навстречу, но не изготовились. Один сакс, с железным обручем на голове, молотом через плечо и длинной чёрной бородой, заплетённой в две косы, крикнул несколько предостерегающих, отрывистых слов и указал в сторону Стрилки. Стовов только хлестнул лошадь, переложил повод в левую руку и вытянул меч. До саксов было менее сотни шагов, когда вслед дедичам из зарослей выступили полтески и бурундеи. Саксы заметно удивились, торопливо съехали с тропы и, удалившись от неё на три десятка шагов, остановились. Чернобородый снова начал что то кричать, но Стовов промчался мимо, даже не повернув головы, только пыльный хвост и горсти камешков посыпались из под лошадиных копыт. Достигнув первой изгороди, князь остановился, вздыбил коня, развернулся и заскрипел зубами. Справа, там, где змеилась серо белая нить небольшой реки, всадники стояли гуще, а когда над чёрными перелесками за рекой расступились облака и часть из них озарилась бликами, стало заметно, что конные отряды движутся и меняют очертания. Полтески и бурундеи миновали саксов, а стребляне и варяги пересекли мост и растянулись по тропе. Рагдай, Ацур с Ладри за спиной, Полукорм с монахом задержались около саксов.

Было видно, как Рагдай, выехав вперед, что то разъясняет всадникам, размахивая рукой. Те слушают, радостно кивая. Затем один из них срывается с места в галоп, несётся по пашне, выворачивая комья сырой земли, пересекает тропу через гущу глазеющих стреблян и удаляется в сторону блистающей реки.