Золотая лоция

Некоторое время все молча смотрели на тело. Душный ветер перекатывал по лбам завитые потом волосы, слезил глаза золой костров. Даже франки справа и слева, казалось, перестали перекликаться и ломать хворост.

— Пусть они уйдут, — кивнул Ингвар в сторону пятерых подошедших стреблян, гологрудых, разрисованных сажей для прошедшей пляски. Изумлённые, они осторожно перешептывались, поглядывая на мертвеца.

— Почему? — Вишена нагнулся, распахнул ворот рубахи кормчего, под ней виднелись седые волосы, косой, белый рубец, на просмолённой веревочке серебряный круг со вписанной ладьёй без паруса, с сильно загнутыми вверх носом и кормой, завершёнными головами драконов.

Либо круг был плохой работы, либо очень старым: изображение почти не различалось, будто затёртое. Конунг запахнул ворот.

— Идите к другим, — сказал тихо за его спиной Оря, принимая от Резняка обратно свою волчью шкуру, воняющую дымом.

Стребляне послушно удалились.

— Он говорил, что этот круг подарил ему Каран Дробящий Камни, когда они вместе властвовали над Западными проливами, — сказал Вишена.

— Каран всем из своей дружины дал такие круги после набега на Арконы, — пробурчал Торн, щупая повязку на глазах. — Клянусь Одином, слышал я, что когда руги мстили за тот набег, то нанизывали на стрелу эти круги вместе с ушами. Один за другим. Потом воткнули стрелу в живот своему четырёхликому деревянному богу. Было это задолго до того, как Гердрик Славный стал конунгом в Страйборге и собрал нас в свою дружину. Гельга пришёл к нему без зова. Сам. Тогда у Гердрика был кормчим Хринг Лысый. Они стали спорить, кто лучше. Поплыли на досках на большой волне через Зубы Дракона, что в сторону Рта. Хринг не вернулся. Говорят, что рыбаки видели, как Гельга топил его. — Торн потряс кулаками.

— Он животом дно чуял, — сказал Эйнар. — Помню, у Гетланда обошёл ночью песчаную косу, намытую в прошлый шторм.

— Теперь его серебро так и будет зарыто в камнях Эйсельвена, — сказал Вольквин сурово. — У него было много. Он никогда ничего не дарил женщинам. Он просто брал их, будто кормило, рвущееся из рук.

— Как это было? — Вишена отстранил Вольквина, оглядел хмурые лица.

— Что?

— Как он умер?

Вольквин пожал плечами.

— Он же начал даже ходить. — Рагдай потрогал свой подбородок, покосился на Вишену, тот развёл руками:

— Утром говорил, что в боках не колет, когда дышит и глотает, что из раны гной не выходит, что уже чернеет там, спекается. Хорошо было.

— Он встал. Сказал, что хочет отойти по нужде сам. Но Ейфар пошёл следом, — заговорил Овар. — Чтоб помочь.

— Он шёл. Был весел. Клянусь Тором, — из за спины Свивельда подавленно проговорил Ейфар. — Потом охнул, повернулся, белый. Сказал, что треснуло внутри. И упал, как стоял. Умер. Валькирии вырвали его кишки для своей сети.

— Несите его. — Вишена уставился в траву, сложил на груди руки.

— Куда? — удивился Вольквин, оглядываясь по сторонам.

— Обратно. — Вишена вздохнул. — Где лежал. Не тут же, перед шатром, мыть его. Он лучше других знал обряд. Кто теперь совершит его над ним?

— Клянусь Фригг, я достаточно хорошо знаю обряд. — Торн шагнул вперёд, споткнулся на кочке, едва не упал. Овар удержал его за плечо. — Я хоть не вижу сейчас, но буду говорить, как делать.

— Хорошо, — кивнул конунг. — Пусть Эйнар и Свивельд моют его. Скажешь, что надо ему дать в дорогу. Если в торбе его всего нет, то надо собрать. Он должен достойно войти в Валгаллу, где будет говорить богам о нашем походе.

— А костёр? — Эйнар отчего то поглядел на свои ладони, потом на ногти. — Если утром выступаем.

— Кто сказал, что выступаем? — Конунг поднял голову. — Никуда не выступаем. Кто сказал тебе?

— Думаю так. — Эйнар некоторое время «держал» взгляд Вишены, наконец потупился. — Что сидеть тут? В…

— Кувшин нужен. Толстый, — перебил его Торн, составляя из пальцев шар. — Чтоб довезти пепел до Ранрикии.

— Найдём кувшин, — отозвался кто то из за спин. — Бери его.

Вольквин, Овар, Эйнар, Ульворен за концы осторожно подняли рогожу, тело Гельги провисло над распрямившейся травой.

Медленно пошли они в сторону леса с печальной своей ношей… Варяги расступились, давая дорогу затем, сомкнувшись, молча двинулись следом.

— Не хорошо это, — сказал Вишена по склавенски. — Уже совсем поправился и тут умер.

— Плохой знак, — закивал Мечек. — Боги знак дают.

Стовов некоторое время тупо глядел в спины удаляющихся варягов, затем хотел было шагнуть к Рагдаю, но развернулся и быстро пошёл, спотыкаясь о кочки, обратно к шатру. Полукорм с Ломоносом поспешили следом.

— Не двинет Стовов на Пражу. — сказал Рагдай, щурясь на солнце, на висящих под облаками птиц, на вечерние верхушки леса и блики стальных звёзд в наконечниках франконских копий, составленных как шалаши.

— Да? — Оря принялся ловить пальцем соринку у переносицы. — Клянусь Матерью Рысью, он идёт чистить своего Пытока, чесать гриву, поить. Он так всегда делает, если не знает, как быть. Два раза так было. Раз на прошлый изок, руги…