Золотая лоция

Через некоторое время с торговой стороны пришёл ещё один кормчий, и тут стало ясно, что чудин сам откуда-то узнал о намерении Стовова вести войско в Янтарное море. Став сразу притворно ласковым и наигранно добродушным, князь начал выведывать у чудина, что тому известно. Чудин стал запираться. Тогда Скавыка заломил ему руки назад, а Ломонос накинул ему на шею ремешок и стал душить. Полу задушенный чудин, истекая пеной, рассказал, что торговцы ещё утром прознали от убежавшего от грабителей-стреблян горожан, что Стовов идёт за Янтарное море. Сразу после пленения княжеских дочерей, они послали по Волхову на северный берег Ладожского озера людей на быстрой лодке-однодеревке. Он должны были предупредить Водополка, что город захвачен, а захватчик уйдёт потом западным путём. Зная это, Водополк мог замириться с чудинами, и уже с дружиной чудинскими наёмниками перехватить князя в дельте Невы, отобрать награбленное, пленить, даже убить. Проводник торговцев послан с приказом подольше водть Стовова в протоках, заводя в засаду. А он сам вызвался помочь, потому, что не любит ни словен, ни русов, ни ижору. Хрипя и закатывая глаза, чудин говорил, что много раз ходил со скупыми ютами и жестокими скандами по Нове, а теперь решил пойти с князем, ожидая щедрой оплаты. Второй проводник при этих словах по леднел как льняное полотно и бросился к Волховцу. Он быстро вошёл в ледяную воду и переплыл его. Мокрый и грязный, он был принят на валу, и скрылся из виду. Никто его не преследовал. Ломонос ослабил ремень на шее чудина, а потом и вовсе отпустил. Скавыка отпустил руки чудина, и он, хватаясь за горло, повалился на колени.

— Водополк устроит засаду и перебьёт нас! — невесело сказал Ломонос.

— Даже если он просто будет обстреливат нас и наделают много раненых, то это может сорвать весь поход, — согласно кивнул ему в ответ Семик, — раньше времени мы потеряем воинов.

— Я бы оставил здесь княжён, — сказал Ломонос.

— А может, отплыть подальше и… — Семик многозначительно провёл ладонью по гортани, — а Водополку при встрече скажем, что мы их отпустили на свободу.

— Нет, — я не хочу кровной мести и вечной ссоры с Водополком Тёмным, — оветил ему князь, — нам ещё возвращаться обратно, и вообще, торговать, жить, мало ли что…

— Мышь, иди, скажи Оре, что мы уходи немедленно, чтобы не попасть в засаду на Неве, а он как хочет, на его, если отстанет, нападёт в ярости Водополк, — сказал Стовов, уже направляясь к реке, — тем более, что кипёжь в этом котле они начали, глядь стреблянская!

Лодии Стовова, Мечека и Хетрока действительно отчалили от пристани Нового города без лодок стреблян. Княжён и их служанок-рабынь князь разместил под навесом из кож около мачты вместо своей постели и вещей. Охранять и заботиться о еде и других надобностях женщин, Стовов поручил Торопу. Теперь князю нужно было решить, что делать с неожиданно свалившейся на него добычей. Множество мешков соли и пшеницы, металлические предметы ремесла, оружие, бусы, сильно увеличили осадку лодий. Впереди по течению реки их ждали три участка порогов. Несмотря на высокие паводковые воды Волхова, затопившие низкие берега, вода над порогами, глубиной летом по колено, а сейчас выше роста человека, была, всё таки недостаточно глубока для безопасного спуска. Куницы, хоть и были легки, но занимали много места под рогожей, мешая убирать и ставить мачту и парус, сидеть гребцам и готовить пищу. Можно было отправить одну лодию с добром обратно на Нерль, но тогда князь потерял бы половину своих людей, оставшись с остатком дружины в явном меньшинстве перед дружинам бурундеев и полтесков. Стребляне могли в любой момент выйти из под его подчинения, и причислить их к своей надёжнлй дружине он не мог. Тогда принятие решений в походе могло стать затруднительным, и доля в добыче, могла быть уменьшена по требованию союзников, располагающих большим количеством воинов. Лишать своих дружинников части золотого сокровища, ожидающего из впереди в европе, в обмен на железные заготовки и железные болванки из Нового, князь тоже не хотел. Такая явная несправедливость могла ему потом дорого обойтись в диких голядсаких краях после возвращения. Глядя на свинцовое небо, плывущие вокруг стволы погибших берёз и ив, глинисто-мутную воду, он никак не мог решиться на то, чтобы отправить часть людей назад.

— Хром, я медведя поймал! — сказал тихо он.

— Так веди его сюда! — сам себе ответил князь.

— Так он меня не пускает! — закончил через некоторое время князь старополтесскую поговорку.

— Князь, скажи, чтобы дали нам хлеба и молока, — послышался из-под навеса из кож и меха голос Ясельды, а одна из её служанок выглянула на свет и уставила на князя взгляд голубых глаз.

— Тороп! — крикнул князь, обернувшись, и его дружинник, бросив дремать, пошёл через скамьи и ноги гребцов к женщинам.