Золотая лоция

— Это венды-кельты, наверное! — сказал Овар, — они все в шкурах, и на носах лодок конские черепа, как у пруссов!

— Кого-то они мне напоминают!

Гелга стал разворачивать драккар, командуя гребцами и воинами, управляющими парусом. Встречный ветер благоприятствовал повороту, и драккар, переворачиваясь от носа к корме вокруг киля, как огромная корзина, быстро развернулся на северо-запад. С западной стороны ветер менялся на восточный, из-за близости берега, и Гелга напряжённо ждал этого момента, чтобы выправить корабль, потому, что отмели, выдающие себя барашками волн, были совсем рядом.

— Может, они хотели просто торговать? — оборачиваясь, сросил Ладри.

— Кто их знает… — ответил, пожимая плечами Ацур, — смотрите, ветер на Рухе переменился, дымы коптилен остановились и поползли назад!

— Вижу! — ответил Гела, — учитываю это!

— Ливы, наверное, молятся Перкунасу! Говорят, у них в их городах каждое бревно частокола украшено искусной резьбой, а бусы они делают из римского стекла и янтаря такие красивые, что с востока за ним купцы проезжают!

— Хорошо, когда сокровище под ногами валяется, — вздохнул Ньёр, викинг в с лицом, сплошь покрытым оспинами, — не то, что в Норрланде, где даже корни сельдерея плохо растут… Верба должна сейчас только набухнуть почками, а она уже вся в листве на острове, видно, лето будет жаркое.

— Помню, три лета назад, когда мы ходили к Гердрику, помогать ему собирать дань с финнов… — начал было говорить длинноусый Гельмольд.

— Хватит! — отозвался Хлёкк, гребущий у другого борта, — давайте спросим у конунга, лучше, мы чего делать будем, когда оторвёмся от лодок, прятаться как мыши?

Драккар шёл уверенно, быстро отдаляясь от неожиданных преследователей. И очень быстро оказался вне досягаемости. В полдень, когда чайки, утомлённые нырянием за рыбой, частично укрылись в зарослях Руха, а частично улетели к Двине. Когда под солнцем заблестела разогретая смола между досками бортов и блики на воде сделались нестерпимы для глаз, Эйнар, взобравшись на мачту, сообщил, что лодки преследователей всё ещё передвигаются вдоль южного берега Руха, но заняты лодками ливских рыбаков. После этого гребцы в последний раз вырвали вёсла из упругой воды, и она весело упала, вернулась каплям на рябую поверхность. Ацур посадил Ладри перебрать рожь для будущей каши, и чистить селёдку для жарки на обед. В его понимании, умение приготовить быстро еду, это такая-же нужная часть военного дела, как и содержание в порядке оружия и корабля, потому, что тело воина, это часть его военной мощи, и оно должно содержаться в порядке. А что может быть важнее еды для этого? Именно Ацур из всей дружины был главным противника вина, медовухи и пива, считая их врагами тела воина. Даже Вишене иногда приходилось слышать упрёки в чрезмерном употреблении веселящих жидкостей. Бирг, наконец, заиграл мелодию и звук флейты впитался в воздух залива, сделав его хрупким как стекло.

— Он колдун, этот Бирг, — тихо сказал Рагдай, — так играть на музыкальном инструменте человек не может.

— Музыка, это достаточно простая штука, но всегда создаётся ощущение чуда! — сказал на это Креп, произнеся слова первый раз за много дней.

Рагдай с некоторый удивлением посмотрел на обычно скупого на выражение своих чувств к чему-либо, своего слугу. Долгие дни и ночи, проведённые Крепом вместе с книжником за перепи ыввнием книг, разговорами и спорами, сделали его знатоком истории, астрономии, анатомии. С Рагдаем он, конечно, сравниться не мог, тем более он не имел никаких мистических и магических навыков, как хозяин, но для обычного стреблянского охотника он был светочем знаний и умений. После спешного выхода из Викхейля, у него начались приступы морской болезни. Его тошнило, болела голова, руки и ног его не слушались. Его охватывали приступы страха и отчаяния, и большую часть пути он пролежал под шкурой рядом с мачтой. Только во время шторма Гелга заставил его заниматься вычёрпыванем воды из-под досок палубного настила, и больше для его же блага — отвлечься от рвоты.

— Музыка — совершенное выражение мысли! — ответил ему Рагдай, — жаль, что люди не умеют разговаривать музыкой, а только выражают чувства. Правда, Вишена?

А Вишена только пожал плечами. Неизъяснимая печаль, нежность и одновременно радостная жестокость была в том, как флейтист выводил и рвал музыкальные фразы, как, почти затихая, звук вдруг срывался в неистовую трель и взлетал эхом над водой.

— Лодки опять идут в нашу сторону, а вслед за ними из-за острова выходят корабли! — крикнул с мачты Эйнар, — семь бошьших кора лей типа кнорров и на них блестит сталь оружия!

— Что мы сделали этим проклятым ливам, что они на нас подняли всё побережье? — озадаченно спросил Вишена как-бы всех и никого.

— Мы можем легко от них уйти в Ирбенский пролив, у нашего корабля превосходство в скорости, — сказал Гелга, — но тогда мы не узнаем, в чём дело!

— Они явно идут к нам! — кр кнул опять Эйнар и, обняв мачту, съехал вниз.

— Хорошо, сблизимся с ними и узнаем! — сказал конунг, — к оружию! Все стали разбирать оружие, слушая последние взлёты мелодии флейты.