Золотая лоция

Дождь кончился, вышла луна и её серебряный свет сказочной картиной нарисовал окружающее пространство моря, берега и облачное небо. Берега начали быстро смыкаться, образуя небольшой залив и были слово вымершими: деревья стояли в воде, насколько взгляд проникал в глубь зарослей, не было видно ни одного огонька, ни одного дымка.

— Подозрительное запустение! — сказал на это Гелга, — не похоже на южный берег, обычно оживлённый…

— Наводнение… — нехотя ответил Вишена, — или просто не видно с этого места ничего.

Правый берег был выше, кое-где даже обрывистый. Все снега, несмотря да прошедшую долгую холодную зиму, уже сошли, лёд растаял, весенние ливни здесь пронеслись слишком быстро, все овраги, озёра, ручьи и рек набухли водой, забились сором и бобровыми плотинами, и находились на пике своего дикого могущества. Суша медленно отступать, неохотно отдавая излишек своего тел бездонному, неблагодарному морю. Гелга держал корабль ближе к правому берегу, чувствуя там хорошую глубину. Кроме того, береговая линия здесь была лучше обозначена луной. Среди деревьев были видны огни. Прерывистый свет костров колебался среди сырого дыма, высвечивая выложенные мхом крыши, то одну, то несколько. Иногда самого пламени было не видно и лишь его зарево оттеняло острия частоколов или контуры шалашей. Иногда в темноте висел квадрат двери, а рядом двигалась искорка факела или лучины. В ночной тьме войско Стовова двигалось бесшумно. Вёсла не бросали, а медленно погружали и только после этого толкали воду. Кур, гусей в клетях закрыли рогожей от нечаянной тревоги, козам замотали морды, чтоб не блеяли спросонья, бодрствующие молчали, даже спящих удерживали от храпа. Все сняли светлые одежды, бляхи щитов по бортам вымазали сажей, чтобы не блестели. Похожие на тени и призраки корабли и лодки скользили в трёх десятках шагов от берега. Тут не было закона, сюда снесло разорённых паводком, обозлённых германцев, ливонцев, пруссов, венедов, здесь, говорят, уже год скрывались разбойники поднявшие мятеж против местных прусских старейшин, а те, в свою очередь охотились на них с помощью нанятых дружин викингов-данов и англов. Здесь собрались из своих диких урочищ и глубоких нор дикие лютичи. Любая встреча тут могла закончиться нежелательной стычкой. С берегов слышались невнятные голоса, иногда плач, смех, иногда обрывки песен, где-то выла и лаяла собака, вдалеке гукал филин.

— Вот, всё кипит и пылает, а ты говоришь — запустение! — сказал Гелге хмурый Вишена.

— Прямо пылающий мир! — устало ответил тот.

Луна ушла. Вскоре все огни затерялись во тьме. Чудом, в полной темноте, Гелга нашёл хороший подход к берегу. Оставив корабли и идти по воде на сушу пришлось совсем не долго. Стребляне вообще подплыли прямо к сухому месту резу и вытащили лодки из воды. Другие дружины бросили каменные якоря, и те, кто хотел сошли на берег. Справа темнели в воде промокшей соломой несколько растерзанных крыш, то ли они плыли, то ли всё ещё бессмысленно укрывали затопленные дома. Наводнение вынесло их, видимо из какой-то реки, расположенной неподалёку. Рядом плавал раздутый утопленник.

Заложниц тоже перенесли на берег. Под навесом из кож для них Стовов велел развести небольшой костёр для того, чтобы можно было согреться, и просушить одежду.

Борясь с противоречивым чувством, неприятно холодеющим в груди, Вишена подошёл к ним.

— Вы и есть Ясельда и Ориса, захваченные Стововом в Новом-на-Волхове? — спросил он, садясь на сундук, накрытый куском кожи.

— Да, это мы, — ответила Ясельда мелодичным голосом, в свою очередь спросила, — а ты конунг Вишена, ходивший к Матери-матерей, и разбудивший когда-то земле голяди духов земли?

— Да, было такое не так давно, — смущённо ответил викинг, глядя в маленькие огоньки костра, — это всё книжник Рагдай затеял из любви…

— Любви? — сёстры переглянулись, — про Рагдая, пишущего книги на многих языках мы слышали, он в Константинополе этому учился, а вот любовь…

— Из любви к писанию, — сказал Вишена и посмотрел в прекрасные глаза Ясельды, — он ещё колдун и предсказывает будущее.

— Хорошо, мы устали и хотим немного поспать, если доблестный воин не возражает, — сказала Ориса, подзывая жестом служанку.

— Да, конечно… — сказал Вишена, вставая, — жаль, нельзя развести вам огонь побольше, из-за врагов, кишащих вокруг.

— Другим совсем не разрешено костры разводить, так и будут спать мокрыми, — ответила старшая княжна, — спаси бог!

Вишена отошёл от их навеса и стал разыскивать в темноте Эйнара.

— Чего это он такой с ранный? — спросила у сестры Ясельда.

— Да он так смотрел на тебя всё время, что всё ясно с его странностью, — ответила та, — он на тебя глаз положил.

— Начинается, только этого ещё не хватало мне… — чутким слухом уловил сказанное вполголоса на славянском языке, сонно пробормотал Рагдай.