Золотая лоция

Ночью, без труда миновав плавучий город лютичей Калунь и даже не уплатив там требуемую виру за проход, они вошли в пограничную область. Здесь кончалась власть князя Морислава. Здесь стоял последний город волинов под названием Вук. Изначально он принадлежал сербам, но был отдан Мориславу лишь после недавней войны. Дальше на юго-восток лежала пустынная страна, оставленная несколько лет назад сербами. Они без видимой причины почти все ушли через северные перевалы Исполиновых круч в Богемию и там, не поладив с моравами, двинулись ещё дальше, к Тисе. Ни германцы, ни поляне, ни моравы не торопились заселять эту страну между Нисой и Вудрой, разорённую чередой наводнений, засух и пожаров, словно одна была проклята.

Всё время, пока войско шло против течения на вёслах, делая короткие остановки для ночлега и еды, Вишена и Стовов ни о чём не говорили. Даже когда Вишена несколько часов просидел возле Ясельды, рассказывая о своих приключениях на Протве вместе с Эйнаром, князь не удостоил его даже взгляда, хотя сидел рядом вместе с Семиком. Рагдай всё свободное время проводил в беседах с греком о природе божественного в искусстве и о правилах написания текстов на греческом и на латинском языке. Они обсуждали Гомера, Овидия, Плутарха и Ктисибия. Сильное расхождение во взглядах относительно значимости христианского учения, они компенсировали любовью к просвещению. Айур усиленно обучал Ладри способам ведения боя холодным оружием, ориентированию по звёздам, приготовлению лекарств из трав, расположению кауптов, земель разных нордландских семей и особенностям погоды в Янтарном море.

— Вук! — сказал чудин, протягивая руку в сторону, где Водра создавала излучину, а над верхушками деревьев виднелись дымы очагов.

Стовову не хотелось смотреть в ту сторону, ему вообще никуда смотреть не хотелось. Его знобило. Хотелось спать после суматошной ночи, когда стребляне в свойственной себе спонтанной манере затеяли ловлю раков. Единственная ночь, светлая, лунная, когда было решено не приставать к берегу, а идти в темноте, принесла неожиданные сложности. Разогнав с заваленной корягами песчаной отмели чужие лодки, стребляне запалили факелы и, попрыгав в ледяную воду, стали шарить по дну, полагая, что изголодавшиеся за зиму раки наверняка обитают там, где много пищи. А Вишена во мраке решил, что стребляне разыскивают обронённое кем-то оружие или ценную вещь, и не счёл нужным остановиться.

Стреблянам удалось взять несколько сонных раков, мелких, не больше ладони. Но настырный Резняк обнаружил двух гигантских сомов. Отмель огласилась призывными криками, бранью, ударами щитов по воде, треском. Блестели бросаемые остроги, шипели брызги, попадая в пламя факелов, метались тени. Чтобы остановить это безумие, вождю Оре пришлось самому лезть в воду убить одного сома, а второго загнать на глубину, где уже никто, даже стоя по горло в воде, не мог его зацепить. Но охота получила неожиданное продолжение на берегу. Всё тот же Резняк увидел в прибрежных кустах подраненного оленя. А в это время в пяти сотнях шагах вверх по течению, проходя в лабиринте островков и отмелей, кормчий Гельга услыхал шелест днища о песок. Он крикнул Вишене, чтоб тот узнал, почему стребляне не щупают дно. Из темноты от стреблян никто не отозвался. Тогда начали кричать от лодии к лодии, чтоб стребляне обогнали полтесков и снова встали впереди. И только после того, как с последней ладьи донеслась весть, что стреблян позади нет, войско озадаченно остановилось. Сумятицу внес проводник-померанец, захваченный у Шецина. Он и сообщил, что эти островки в излучине Водры называются Гнездом Деда и здесь то и дело пропадают люди и лодки…

Разбудив всех, даже тех, кто сидел на вёслах днем, всем миром начали поиски стреблян, предполагая самое худшее. Вишена отказался участвовать в блуждании по мелким проливам в кромешной тьме и предложил дождаться рассвета. Однако вскоре стребляне нашлись сами — с освежёванным оленем, но это лишь отчасти смягчило ярость князя. В завершение всего одна из ладей полтесков села на мель и снять её удалось только к утру. Утомлённые, с трудом справляясь с течением, на рассвете все двинулись дальше, к Вуку, потихоньку ропща на Стовова, запретившего привал. Теперь же, чувствуя запах дыма близкого города, слыша разноголосицу его петухов, глядя на серые, сонные лица своих мечников, вразнобой тянущих вёсла, Стовов пытался осознать, был ли всё это сон или это была явь. Он тряхнул головой и, поднявшись, крикнул кормчему:

— Не молчи, Конопа, видишь, вразнобой бьют вёслами!

— И-и-и… Так! И-и-и… Так! — закричал Конопа надрывая горло, но гребля не стала более слаженной.

— Тоскливо мне, Хитрок, — сказал князь, наклонив голову и искоса глядя на воеводу полтесков, плывущего в лодии князя..