Золотая лоция

Хитрок сидел на досках настила скрестив ноги и положив локти на колени, отчего его ладони казались безвольно висящими под тяжестью вздувшихся жил и золотых перстней. Его длинные рыжие волосы были собраны на шее хвостом, и блестела бронзовая серьга в плоском, без хрящей ухе, вросшем в скулу, без намёка на мочку. Подняв на князя тяжёлый взгляд, полтеск ответил, несколько растягивая шипящие звуки и делая долгие паузы между словами:

— Ржа железо ест, а печаль сердце.

— Ты о чём? — спросил князь раздражённо и махнул рукой, подзывая к себе Полукорма.

— Просто. Ты сказал, я сказал, — ответил Хитрок и застыл в прежней позе.

Князь, уже готовый заговорить с подскочившим Полукормом, застыл на некоторое время, недоумённо теребя бороду, то ли обдумывая сказанное, то ли ожидая объяснений. Наконец он сказал своему мечнику:

— Полукорм, пусть все держатся правого берега. К пристани не подходить, встать выше по течению. В Вук пойдут я и Вишена. Нужно мне с ним как-то поладить. Смотри за княжнами. Двух ладей хватит, чтоб взять еду и не нагнать на торговцев страху! А то, клянусь милостью Ярилы, торговцы все разбегутся, завидев войско. Особенно наших стреблян кособрюхих!

— Щука в море, чтоб карась не дремал, — неожиданно сказал Хитрок.

— Иди со мной в Вук, — сказал Стовов, кладя на плечо полтеска, — хочу, чтоб ты поглядел на Рагдая и Вишену, ты мудр, а мне нужен совет.

— Хорошо. Где зерно, там и мыши…

— Какие мыши?

Там, где Одра и Бубр смешивали свои воды, и где недавний паводок размыл илистую почву их берегов, обнажая остатки древних камней, на плоском холме, между оврагом и старым, заболоченным руслом Бубра, лежала каменистая гряда, в которой с трудом угадывались очертания крепостных стен, сложенных здесь ещё кельтами в незапамятные времена. Необработанные валуны хаотично громоздились один на другой, на высоту в три человеческих роста, и только в одном месте, со стороны Одры, камни были подогнаны друг к другу, образовывая низкую арку, служившую воротами. Над аркой была сложена из брёвен высокая башня. На её верхушке, на шесте, вилось узкое полотнище, кажущееся чёрным на фоне розовых облаков, а рядом виднелась скрюченная холодным, утренним ветром фигурка дозорного. Вплотную к стене примыкали постройки: бревенчатые дома, вернее, полуземлянки, крытые сухими еловыми ветками и соломой. За стеной, где уровень земли был видимо выше, теснились такие же крыши, окутанные дымами очагов. Всё пространство между стеной и помостами пристаней занимали несуразные, наспех собранные строения: землянки, навесы, шалаши, загоны для скота и людей, перевёрнутые лодки, служившие кровом. Земля между ними была вытоптана множеством ног, перемешана с испражнениями людей и скота, помоями, золой костров. Пристани, сложенные из массивных брёвен, городище у стен, река шевелились, двигались множеством людских фигур. К пристани подходили, отходили лодки, от ворот к воротам, пыля, двигались всадники. Промозглый ветерок доносил запахи пережжённого хлеба, дыма, смолы. Это был Вук. Когда сначала ладья варягов, а затем и ладья Стовова гулко ударили грудью в брёвна центральной пристани, весь город, казалось, повернулся к ним, разглядывая незнакомцев внимательно и тревожно. Стовов, Хитрок, Полукорм, Семик и двое из его полтесков сошли на пристань, где уже стояли Вишена, Рагдай, Ацур, Эйнар и ещё трое варягов.

— Ну? — Стовов снял свой пурпурный плащ, пламенем полыхнувший на ветру, оглядел с напускной строгостью соратников, легонько пнул один из больших кувшинов, которые рядами теснились под ногами, выставленные на продажу. Кувшин печально загудел. На звук из под навеса появился исхудалый человек в драной, льняной рубахе до колен и, потирая ладонью о ладонь, спросил заискивающе:

— Мой господин желает купить? Совсем дёшево. Лучшие горшки для зерна…

Гончар говорил и говорил, но гости уже не слушали его. Они плотной группой двинулись по самой кромке пристани, обходя ряды горшков, навстречу двум воинам, медлительным и, кажется, хмельным. Остановившись и дождавшись, пока эти двое, вооружённые только короткими копьями и кистенями, подойдут сами, Стовов упёр руки в бока и хотел что-то прорычать, но его опередил Рагдай:

— Храбрые воины охраняют порядок именем властителя Вука?

— Мы от имени князя Морислава пресекаем здесь воровство, — ответил один из воинов, сильно коверкая славянские слова, — и чтоб платили десятую часть от торга. Кто вы?

— Это тот самый воин, что служил служил телохранителем императора Ираклия? — спросил Рагдай, — так сказали на пристани и клянусь, он наверняка едва не стал императором сам!

— Нет, это другой… — воины Морислава переглянулись, вдруг перестали казаться хмельными и начали внимательно разглядывать гостей, способных на такие хитроумные льстивые речи, — а кто вы?