Золотая моль

А вечером Нина Вановна усадила их на стулья вдоль стены и грозно скомандовала:

— Кто ходил шакалить к автобусу, встаньте.

Ходили все, но встал один Роман. Остальные были ученые.

— Подойди ко мне.

Роман подошел.

— Положи деньги!

Он положил, но это было еще не все.

— Руки ладонями вверх на стол!

Свистнула деревянная плашка, и Роман от острой боли взвыл.

— А теперь ладонями вниз.

И еще раз!

— Эти нехорошие ручки, — со вкусом проговорила воспитательница, — долго теперь будут помнить, что шакалить нельзя… нельзя.

Ручки помнили. Почти неделю отходила с них фиолетовая чернота.

Но и мальчик не забывал.

На разные праздники разные шефы дарили детдомовцам подарки. Распределяли их воспитательницы. Фрукты, деликатесы улетучивались, а все остальное в больших пакетах вывешивалось на тыльную сторону огромной, больше роста взрослого человека, классной доски. И если детдомовец заслуживал поощрения, из мешка этого извлекалась конфета, а то и шоколадка. Так сказать, призовой фонд.

Однажды после отбоя Роман спросил у соседа Вани:

— Шоколадку хочешь?

Вместе с Ваней они прокрались в классную комнату, и там, вскарабкавшись на спину соседа, Роман снял все пакеты и принес в спальню.

Утром ужасная картина предстала глазам Нины Вановны. За ночь все ее воспитанники превратились в шоколадных негритят. Шоколадом были испачканы подушки, простыни и даже двери и стены.

Найти зачинщика не составило труда. Роман угодил в карцер. Его посадили в маленькую темную кладовку и, бросив там, ушли смотреть фильм.

Темноты и особенно замкнутого пространства Роман не выносил. Он хрипел, бился, умолял «дорогусенькую» Нину Ванов-ну отлупить его до смерти, только не сажать в темную, но увы…

Отплакав, он в злобе и отчаянии осмотрелся.

Замок в кладовке оказался хлипким. Поднатужившись, Роман выдавил его и вышел на свободу. Он прокрался к кинозалу и решил посмотреть фильм, а потом вернуться в место заключения.

Но сказка так захватила его, что он пропустил момент, когда зажегся свет и рядом вдруг оказалась воспитательница.

Ее могучая рука обхватила его поперек тела и мигом доставила в спальню, а там на Романа посыпались удары. Он вырвался и выскочил на лестницу, но и тут воспитательница догнала его, несколько раз ударила ногой, а потом схватила за шиворот и как щенка бросила в ванну. Неизвестно, умыть она или охладить хотела паршивого мальчишку, Роману показалось — утопить. И когда ему в губы жестко ткнулась жирная ладонь, он схватил зубами чужой палец и стиснул изо всех сил. Зубы у него были острые.

Теперь взвыла воспитательница и выпустила его. Роман бежал по коридору и слышал за собой шаги… они настигали… в ужасе он схватил со стола графин, с размаху ударил его об стену и с остро поблескивающим горлышком в руке развернулся и пошел навстречу мучительнице.

— Ты что, Роман, — остановилась она и лживо улыбнулась. — Я ведь только кровь с тебя смыть хотела…

Так он научился защищать себя, и с того момента что-то бесповоротно изменилось в нем. Он мог плюнуть, укусить, швырнуть в обидчика и ударить всем, что под руку попадется.

Странно, но бить его перестали. Унижать — да, унижали и клеймо психа припечатали; если вдруг машинально и поднималась рука экзекутора, то так же машинально и замирала — себе дороже! Неизвестно, что этот псих выкинуть может.

И он выкинул. Но уже не защищаясь, а защищая друга. Ваня, большеглазый неуклюжий мечтатель, нечаянно опрокинул баночку с тушью прямо на платье Нины Вановны. По детдомовским меркам Нина была незлой, но от страха и растерянности Ваня вдруг стал смеяться и наказан был по высшему разряду. Его привязали в спальне к кровати и выпороли…

Пока Ваня вопил, Ромка прокрался на вахту и набрал 02.

— Дежурный по отделению слушает.

— Тут воспитки ребенка убивают, — деловито доложил Роман.

— Какие воспитки, ты кто такой?

— Я из детдома, Роман. Мне десять лет, а бьют Ваню. Убить могут, — пристращал он дежурного.

— Ладно, — поразмыслил дежурный, — сейчас подъедем. Только ты встреть нас, хорошо?

— А как же я вас угадаю?

— Угадаешь, — усмехнулся дежурный, — не ошибешься.

Ошибиться и впрямь было трудно. С мигалками и включенной сиреной милиционеры ворвались в детдомовские ворота так стремительно, что Ваню даже развязать не успели. И среди приехавших вдруг оказался прокурор.

По факту избиения было возбуждено уголовное дело. И был суд, на котором Роман выступал свидетелем. Правда, виновные отделались легким испугом — условными сроками, но работы лишились, и это было для ребят самым важным.

Тогда Роман впервые увидел, как работает закон, и смог оценить и зауважать его неумолимую мощь.