Золотая нить. Как ткань изменила историю

Аньес была заключенной на принудительных работах, поэтому у нее был иной взгляд на происходящее, чем у многих миллионов тех, кто добровольно выбрал текстильное производство. О ткани rayon Аньес почти ничего не знала. Едва ли она его носила, хотя об этом она не писала. Ее мать купила когда-то акции компании по производству искусственного шелка, рассчитывая на хороший доход, который они приносили, – к счастью, не той, на которую заставили работать ее дочь. Если не считать этого поверхностного знакомства, то Аньес попала на фабрику как обычный человек, ничего не знающий о производстве ткани, которую он носит ежедневно.

На рынке

«Женщинам хочется иметь мужчин, карьеру, деньги, подруг, роскошь, комфорт, независимость, свободу, уважение, любовь и дешевые чулки, которые не рвутся».

Филлис Диллер

Практически ровно через год после того дня, когда ее арестовали, Аньес впервые увидела то место, где ей предстояло провести следующие три года. Это была одна из фабрик, принадлежавших крупной корпорации Phrix в пригороде города Крефельда на северо-востоке Германии, в получасе езды на автомобиле от границы с Голландией. Как романтик и историк искусства, она была бы очарована, узнав этимологическое происхождение названия ткани, производством которой вынуждена была заниматься. В середине XVI в. слово rayon использовалось для обозначения солнечного луча. И, честно говоря, создание первой, светлой, словно звезда, нити искусственного шелка было почти чудом – наподобие превращения соломы в золото в сказке о Румпельштильцхене[380]. Сырьем для ткани rayon служит целлюлоза, базовый строительный материал для многих растений. В последние десятилетия XIX в. ученые разработали несколько методов трансформации целлюлозы из обычной древесной мякоти в волокно, которое они назвали искусственным шелком, или имитацией шелка.

Как и следовало ожидать, не так просто создать из древесной мякоти – такой как древесные щепки, но размолотые немного мельче – нить достаточно мягкую и блестящую, чтобы она была похожа на шелк. Чтобы начать процесс, целлюлозу сначала обрабатывают каустической содой с очень высоким pH. Затем добавляют дисульфид углерода (CS₂), который превращает целлюлозу в жидкость, не повреждая ее основную молекулярную структуру. Затем смесь перемешивают и оставляют «созревать» с каустиком, пока она не превратится в густую, похожую на сироп жидкость, которая называется «ксантогенат целлюлозы». (Густая, похожая на мед консистенция этой смеси дала другое название району – вискоза, от слова viscous, вязкий.) Когда эта жидкость станет достаточно вязкой, ее пропускают через мелкие носики (или фильеры) в чаны с серной кислотой. Кислота выталкивает дисульфид углерода из целлюлозной смеси и отверждает остатки. Нити вискозы образуются в кислоте и опускаются на дно кучками, которые называются «кек». Затем волокна растягивают, очищают, режут, отбеливают и при необходимости окрашивают, перед тем как соткать из них ткань[381].

Конечный результат процесса, как это ни удивительно, замечательная ткань. И хотя немногие сочтут ее копией шелка, у них все же есть сходство. Rayon – материал в высшей степени мягкий и хорошо драпирующийся. У него есть легкий, похожий на шелк блеск. С коммерческой точки зрения возможность перед ткачеством смешивать короткие волокна района с другими волокнами, такими как шерсть и хлопок, была прорывом. Это привело к созданию новых тканей, которые можно продавать потребителям, только выигравшим от более низких цен[382].

Для западных ученых и бизнесменов перспектива наконец поколебать доминирование Востока в производстве роскошной ткани была невероятно вдохновляющей. Дмитрий Менделеев, русский химик, автор периодической системы, предупреждал, что поскольку производство вискозы «на самой первой, или эмбриональной, стадии развития… лучше говорить о нем с осторожностью». Вопреки такой сдержанности, он продолжал: «Победа вискозы будет новым триумфом науки… [и освободит] мир от хлопковой зависимости». Спустя четыре десятилетия после открытия ликование все еще не пошло на спад. В 1925 г. журналисты лондонской газеты The Times самодовольно заявляли, что «созданием вискозы мы обязаны британским ученым, и это заложило основы великой индустрии»[383].