Золотая орда

Наргиз с трудом поднялась, держась за лавку. Сорочка на ней была порвана, голова кружилась. Придя в себя, она с ужасом увидела, что убогому удалось повалить Еремея на спину и сейчас юродивый душил его, стальной хваткой обхватив горло. Еремей корчился, пытаясь дотянуться до стоящей неподалеку кочерги. Наргиз в панике стала озираться, на глаза ей бросилась бочка и висящий на стене ковш. Торопливо зачерпнув кипяток и, подгадав момент, она одним махом вылила полный ковш на голову юродивого. Тот, страшно взвыв, отпустил горло Еремея и в ярости обернулся к Наргиз. Девушка застыла от ужаса, глядя, как боль и ярость искажают и без того уродливое лицо убогого. Но в эту минуту Еремей схватил кочергу и несколько раз изо всех сил ударил его по голове. Тот, ничего не видя от боли, зашатался и, натыкаясь на углы, словно пьяный, выскочил из бани и с воем убежал прочь. Еремей, тяжело дыша, смотрел на Наргиз.

-    Душно как. трудно дышать. - проговорила она, едва не теряя сознание.

-    Держись, милая. Я сейчас.

Он скинул кафтан, набросил его на Наргиз, помог ей встать на ноги и вывел из бани.

Тем временем прислужница Радмилы с тазиком в руках приближалась к бане. Увидев, что там горит свет, она замерла, но любопытство победило страх. Спрятавшись за угол, служанка увидела, как из распахнутой двери в клубах пара выходят Наргиз и Еремей. Наблюдательница особо отметила, что Наргиз была босая, в накинутом на сорочку кафтане Еремея, а ее волосы были распущены. Девушка шла нетвердо и опиралась на плечо своего спутника.

А Марфа в кухне проверяла заготовки на завтра, прохаживалась по-хозяйски и то и дело посматривала в окно.

-    Взяла грех на душу на старости лет, - бормотала она себе под нос. Вдруг дверь открылась, и Еремей ввел Наргиз. Оба выглядели - краше в гроб кладут, вдобавок на лбу девушки кровоточила ссадина.

-    Батюшки! - Марфа подхватила Наргиз и усадила ее на лавку. - Ты что с ней сделал, убивец?!

-    Да не я это, - воевода тихо кивнул на дверь. - То юродивый, которого Владимир пригрел.

-    Юродивый? - ужаснулась Марфа. - Да с чего он решил среди ночи, в баню?! Это правда?!

Наргиз молча кивнула.

-    Он тебя. обидел? - дрожащим голосом спросила Марфа.

-    Нет. клянусь, нет. - хрипло отозвалась Наргиз.

-    Ты это, иди пока, батюшка, - Марфа повернулась к воеводе. - И богом заклинаю - молчи об этом.

-    Никому не скажу, - от сердца пообещал Еремей. - Только вот поквитаюсь с этим паскудником.

-    Не надо! - Наргиз в испуге схватила его за руку. - Пожалуйста, не надо, а то все узнают. И он узнает. Великий князь.

Еремей мрачно посмотрел на нее, горько усмехнулся и лишь махнул рукой.

Марфа проводила взглядом воеводу и легонько похлопала Наргиз по щеке, заставляя взглянуть на себя.

-    А теперь послушай меня. Еремей - твоя единственная защита и опора. И если он от тебя откажется, - при этом она кивнула на дверь, - тебя просто-напросто сожрут.

-    Меня он защитит. князь. - Наргиз, казалось, бредила.

-    Да не нужна ты ему, как не можешь понять! - рассвирепела Марфа. - Если Радмила решит тебя со свету сжить - он и пальцем не пошевелит!

-    Радмила? - горячо возражала Нарги. - Она не посмеет тронуть невесту своего мужа.

-    Если князь вдруг приласкал тебя или сказал тебе что-то хорошее, так это он по доброте душевной. Он - пример всем русским людям, образец Веры и Чести. И если кому-то другому, Еремею, например, народ сможет простить жену-татарку, то своему князю любовницу-татарку он не простит никогда, - втолковывала ей Марфа.

Наргиз молча думала о чем-то, пристально глядя на Марфу.

-    А зачем Еремей зашел в баню среди ночи? - спросила Наргиз и тут ее осенило. - Это ты меня туда отправила! Только ты знала, что я туда иду!

Марфа молчала, прикусив язык. Ей нечего было сказать девушке - говорить правду не могла, а лгать не хотелось.

А в княжеском тереме Стеша заплетала Радмиле косу на ночь.

-    Без Даниила так пусто, - жаловалась княгиня. - И я тут как будто лишняя.

-    Даже в мыслях такое не держи! - посоветовала ей ключница. - Ты тут самая главная. Хозяйка!

Стеша заметила в прядях седой волос и резко выдернула его.

-    Еще один? - грустно спросила княгиня.

-    Надо чаще луковым отваром промывать. Никто не должен видеть, что тебе уже не шестнадцать.

В дверь постучали, это была оробевшая прислужница, которая сразу даже не смогла сказать, что случилось.

-    Чего тебе? - рявкнула Стеша.

-    Поговорить с княгиней хочу. Дело важное.

-    Утром скажешь. Княгиня готовится ко сну.

-    Я про эту сказать хотела. Татарочку, что Менгу прислал.

-    Впусти ее! - велела Радмила, услышав их разговор.

Стеша с сердитым лицом провела прислужницу в комнату.

-    Я слушаю, - обратилась к ней княгиня.

Но прислужница все молчала, не зная, как начать. Наконец женщины выведали у нее, что удалось разглядеть в ночном сумраке возле бани. Поахав и велев держать язык за зубами, Радмила и Стеша отпустили служанку, а потом долго сидели молча, глядя как плавится воск свечи, стекая крупными каплями на подставку.

10