Золотая орда

-    Дура! - князь оттолкнул ее, и Радмила упала на постель. - Так бы и удавил этого

змея.

Радмила решила, что все еще можно поправить. Она встала, разгладила платье и подошла к мужу, обняв его за плечи.

-    Не ревнуй, князь.

Но тот резко скинул ее руки.

-    Правду говорят: мужики с годами умнеют, а бабы - наоборот! - и быстро вышел из опочивальни.

Оскорбленная Радмила, сдерживаясь, чтоб не заплакать, начала снимать с себя украшения. Ее взгляд упал на чан с водой, и, увидев свое отражение, она все -таки беспомощно разрыдалась.

Часть вторая Страсть и Ярость

3

Княгиня Устинья, бледная и обессиленная, лежала на кровати и неотрывно смотрела в окно. Когда вошла служанка Матрена, держа в руках тарелку с едой, Устинья едва слышно проговорила:

-    Унеси, я есть не хочу.

-    После такого. надо и поесть, - сухо сказала Матрена и поставила тарелку на лавку. Она уже собиралась уйти, как Устинья - и откуда только силы взялись - цепко ухватила ее за рукав.

-    А ты чего это рожу-то от меня воротишь? - вдруг спросила она со злобой. - Ты что, судить меня вздумала?

-    Бог тебе судья, - тихо, но твердо проговорила Матрена. - Только, матушка, не жалуйся больше, что муж бьет. Другой бы жену, которая родить не хочет, живьем в землю закопал.

-    От него не хочу, - Устинья откинулась на подушки. - Зачем плодить трусов безвольных?

Дверь отворилась, и в комнату с письмом в руках вошел князь Борис. Матрена в испуге замерла, потом спешно поклонилась:

-    Здравствуй, батюшка-князь!

-    А ну, пошла отсюда, - притопнул он ногой, прогоняя служанку, и сразу обернулся к супруге. - Я сегодня ночью ждал тебя. Как ты смела не прийти?

-    Болею. Бабьи дела, - попыталась оправдаться Устинья.

-    Опять, что ли, выкинула? - скривился Борис. - Я могу тебя, как порченную, в монастырь отправить, а сам Варвару или Катьку, кухаркину дочку, себе в постель возьму. Она девка - кровь с молоком, не то что ты, дохлая.

-    Твоя воля, - устало проговорила княгиня. Заметив письмо, она осторожно спросила: -Плохие новости?

Борис изменился в лице.

-    Мой братец Ярослав думает, что я его пес! Свистнул - и я сразу к ноге подскачу, хвостом виляя. Видите ли, совет ему нужен: татары во Владимир едут. А мне какое дело, а?! Я что, великий князь?! Он мое место на престоле занял, сослал меня из Владимира

подальше, а я еще должен ему советы давать да в ножки кланяться?!

-    Он - великий князь, имеет право! И к тебе он милость проявил - ты ведь против него выступил, когда он в Орде был. Мог бы вообще тебя татарам отдать, - с воодушевлением возразила княгиня.

-    А ты бы и рада была, да? - подскочил к ней Борис. - Я же, по-твоему, никто, пустое место. Что глядишь, ведьма? Что ты хочешь от меня, тварь ненасытная?

Он в ярости кинулся к ней и, схватив подушку, начал было душить жену, но сразу же опомнился, провел рукой по лицу, будто стряхивая какое-то марево, и быстро вышел.

Устинья какое-то время сидела неподвижно, приложив руку к оцарапанной шее. Потом она заметила, что князь выронил письмо, подняла его и пробежала глазами по строчкам.

Матрена, переждав, пока Борис уйдет к себе, вернулась и стала разбирать привезенные вещи, причитая:

-    Самые холодные комнаты дали. Вот уж видно не шибко вашего мужа тут уважают.

Но Устинья думала о другом:

-    Как бы он лишнего не ляпнул на совете. Дорого бы я дала, чтобы послушать, о чем они там будут спорить.

-    Эх, госпожа моя! - вздохнула Матрена. - Все ж таки правду свекровь твоя покойная говорила: юродивая ты у меня. Вот родила бы ребеночка - вмиг бы дурь из головы вышибло.

Когда Борис вернулся после совещания, он молча подошел к Устинье и сел рядом с ней. Его будто магнитом тянуло к жене, когда нужно было принять важное решение. Он никогда бы не признался себе в этом, но втайне он рассчитывал на совет княгини.

-    Ну? О чем говорили? - нетерпеливо спросила она.

-    А тебе какое дело? Решила и впрямь головой моей стать? - огрызнулся Борис.

-    Что ты сказал им, милый? - настаивала У стинья.

-    Татары к войне готовятся. Скорее всего, едут за пополнением для своего войска. Самое время бунт поднять.

-    А потом подоспеют татары, и всех бунтовщиков - на дыбу, - возразила она. -Уймись, князь! Не время еще.

-    То ты хочешь, чтобы я действовал, то унимаешь, - вскричал Борис. - Что, мне на совете завтра трусливо кивать да в глаза заглядывать?

-    Скажи так, - придвинулась к нему княгиня. - Пусть Ярослав примет Менгу как подобает: пир горой, развлечения, девки красивые. Подарки пусть приготовит - басурмане это ценят. А уж потом, когда гость размякнет, к нам расположится, пусть начнет жаловаться на мор да на голодные годы - мол, рады бы людьми помочь, да повымирали все. С пустыми руками он, конечно, не уедет, но тысяч десять-двадцать сохраним.

-    По-твоему, этот Менгу такой дурак, что после чарки водки и хорошей баньки нарушит приказ своего хана?