Золотая орда

Она резко встала и, надев черный платок, вышла вслед за Мироном. На столике осталась чаша, где в холодной воде воск быстро застывал в форме сердца.

Митрополит, стоя на крыльце между Еремеем и дружинниками, безуспешно пытался увещевать собравшуюся во дворе толпу.

-    Знаю, что гнев ваш справедлив, но такова воля великой княгини, - охрипшим от напряжения голосом возглашал Филарет. - Обещаю лично вступиться за ваших родных.

-    Радмилу позови! Хотим говорить с княгиней! - не унималась толпа.

-    Сказано вам: расходитесь! - грозил Еремей. - А то велю спустить на вас собак.

-    Никуда не уйдем! Хотим видеть княгиню! - упорствовал народ.

И тут на крыльце в сопровождении Мирона появилась Радмила. Все сразу замолкли. Радмила выдержала паузу, молча глядя в толпу. Выглядела она очень эффектно: бледная, с покрасневшими от слез глазами.

Наконец она начала свою речь:

-    Люди добрые! Понимаю, что тошно вам, что дочь врага живет в княжеском тереме и называется «тайною княгиней». А уж как мне на душе тошно, каждая баба поймет, - княгиня проглотила подступившие слезы. - Много лет была я рядом с князем, верная жена, богом данная и венчаная законным браком. Кто из вас упрекнет меня в том, что была ему плохой супругой?

И она обвела толпу страдающим взглядом.

-    Никто! Никто!.. - последовали ожидаемые ею возгласы.

-    Я не пожалела родного сына, лишь бы выполнить волю князя и сохранить город и ваши жизни, - продолжала княгиня. - А когда осталась одна, как перст, он. привез другую и повелел мне заботиться о ней.

Тут она запнулась, не в силах совладать с чувствами, и поднесла руку к горлу, как будто хотела этим жестом сдержать подступающие рыдания.

-    Гнать чертовку! Сжечь ведьму поганую! - не унималась толпа.

Радмила властно подняла руку, делая знак всем замолчать. Гул тотчас стих.

-    И, хоть сердце мое рвется на части, хоть я унижена и оскорблена, я выполню волю моего мужа. Ибо власть его от бога, и только бог ему судия и указ! - Она посмотрела на заплаканную жену схваченного мужика, который особенно усердно бил на рынке Наргиз, и обратилась прямо к ней: - Прости меня, и вы все простите, но таков мой долг перед супругом моим и великим князем.

Княгиня стояла, глядя на народ страдающими глазами, скорбно прижав руку к груди. Люди с сочувствием смотрели на нее. Несколько мужиков сняли шапки, бабы начали голосить.

Появившийся на дворе Борис был потрясен этим прекрасно разыгранным спектаклем и, не отрываясь, глядел на Радмилу.

Когда сход закончился, Борис поспешил в храм. Филарет, сложив руки, истово молился у большой иконы Богородицы. Борис, перекрестясь, встал рядом с ним.

-    Ты обещал людям поговорить с Радмилой, - тихо сказал Борис. - Это безумие - наказывать их из-за басурманской рабыни! Их гнев праведный, за ними - кровь тысяч убиенных татарами.

-    Поздно теперь говорить, - вздохнул Филарет. - Ты слышал: она умыла руки. Будем с ней спорить - в глазах людей пойдем против князя.

-    Хитрая баба, - покачал головой Борис.

-    Эта татарская девушка - как тлеющая искра в стоге сена. - Митрополит в задумчивости гладил свою длинную седую бороду. - Того и гляди, вспыхнет пламя. И нам его тогда уже не унять. Дай бог, чтоб князь быстрее вернулся и сделал правильный выбор. Потому что никогда народ ее не примет!

-    Мы можем избавить его от мучительного выбора, - еще тише проговорил Борис. - И даже не замарать рук.

-    К чему ты клонишь, князь? - нахмурился митрополит.

-    Девушка горяча и неразумна, - объяснял его собеседник. - Если открыть клетку - птичка сама вылетит из нее. И - сразу же неминуемо попадет в костер народного гнева. Г лавное, чтобы он горел жарче.

-    Никто не пойдет на убийство любовницы великого князя, - не согласился с ним Филарет. -Особенно теперь, после того, что сделала и сказала Радмила.

-    Радмила вселила в них страх, - возразил Борис. - Но ты, отче, можешь посеять гнев, который будет сильнее страха.

-    Не пойму, что ты предлагаешь?

Борис усмехнулся, глядя прямо в глаза митрополиту.

-    Я предлагаю начать охоту на ведьму.

Филарет в задумчивости отвел взгляд.

☆ ☆ ☆

Запертая в своей комнате Наргиз не знала, куда себя деть. Боль потихоньку отступила, но покой не приходил.

Этим вечером ужин ей принес Еремей. Он пришел в верхние хоромы с корзиной еды и несмело стоял на пороге.

-    Тут это. Марфа тебе поесть собрала. - сказал он дрогнувшим голосом.

Наргиз сидела на постели, в отчаянии глядя перед собой. На еду она даже не обратила внимания.

-    Мне приснился плохой сон про князя, - сказала она. - Я прошу тебя, поезжай за ним, ему нужна твоя помощь. Я сердцем чувствую: он в беде.

И она дотронулась до руки воеводы. Еремея словно огнем опалило.

-    Да как же я тебя тут оставлю? - только и мог он сказать.

-    Я справлюсь, - тихо, но настойчиво заверила его Наргиз. - Я им не дамся! Только, пожалуйста, спаси его!

-    Он скоро вернется, - неуверенно проговорил Еремей и, оставив еду возле постели, побрел к двери, спотыкаясь от волнения.