Золотая орда

Всадники стали понукать своих коней, и отряд с этого момента двинулся быстрее. Но, в отличие от половцев, дружина Ярослава не осталась незамеченной. Один из дозорных с луком на плечах уже давно наблюдал за русичами.

Владимир не ошибся: когда Ярослав с дружиной выехали на поляну, вдали стал отчетливо виден лагерь половцев.

-    Такая странная тишина, - заметил Ярослав.

-    Будто вымерли, черти, - поддакнул Радомир.

И, словно в ответ им, позади послышался топот копыт и ржание лошадей. Русичи мгновенно развернули коней и обнажили мечи, дожидаясь половецких всадников, которые быстро приближались к отряду. Через несколько минут стало понятно, что перед князем предстал сам хан Шигаркан со своими воинами.

-    Здравствуй, орыс кхан! - приветствовал князя половец.

-    Здравствуй, Шигаркан! - ответил князь. - Я приехал за своим сыном.

-    Я возьму жизнь твоего сына за моего брата. Это честный обмен, - сразу перешел к делу Шигаркан.

-    Значит, княжич еще жив, - негромко проговорил Радомир.

Ярослав покачал головой:

-    Жизнь ребенка за жизнь воина - это нечестный обмен, Шигаркан.

Тот широко улыбнулся.

-    Ты в его возрасте уже был воином! А твой сын, может, до старости будет сидеть под подолом у матери.

Половцы громко расхохотались шутке своего предводителя.

-    Твой брат был убит в бою, - продолжал Ярослав, даже бровью не поведя. - Если ты убьешь безоружного, вряд ли ваши боги будут довольны.

Похоже, этот довод заставил Шигаркана задуматься.

-    Ты предлагаешь дать меч твоему сыну? - спросил он наконец, прищурившись.

-    Я предлагаю любому из твоих воинов сразиться со мной, - просто ответил Ярослав. - Один на один.

Шигаркан снова замолчал, обдумывая слова князя. Наконец он хлопнул ладонью по шее коня и решительно проговорил:

-    Хорошо. Я сражусь с тобой. Только бой будет на земле - мой конь немного захромал.

-    Не соглашайся, князь! - быстро предупредил Ярослава Радомир.

Ярослав подумал и спешился.

-    Я готов, - кивнул он, перехватывая меч.

Шигаркан едва заметно сделал знак своему человеку, который стоял рядом с конем Ярослава. Тот полоснул мечом по шее княжеского коня, но животное резко дернулось и, вырвав уздечку из рук, устремилось прочь, спотыкаясь и оглашая округу хриплым ржанием. Это был сигнал к началу битвы. Когда один из половцев попытался накинуть на князя аркан, Ярослав успел быстро отпрыгнуть в сторону и выхватить меч.

Теперь говорить было уже не о чем. Раздались воинственные крики и дикий свист, завязалась битва русичей с половцами.

Битва всегда страшна, особенно на фоне спокойного и мирного пейзажа. Дальнее пение птиц, журчание ручья, тихий шелест ароматных трав - и лязганье железа, конский топот и свист арканов. Половцы брали постепенно верх, многие русичи были ранены, кого-то успели полонить и, сопротивляющегося, утаскивали в тыл. А когда к Шигаркану подоспело подкрепление, Владимир решил, что нужно действовать иначе. К этому его склонило еще одно обстоятельство: он увидел, что произошло с его отцом.

Ярослав дрался, как лев, но на место одного убитого половца вставали двое, и с каждой минутой положение князя становилось все более тяжелым. Наконец, ловким ударом выбив меч из рук князя, Шигаркан ринулся к нему.

«Вот сейчас, сейчас.» - сердце Владимира бешено застучало, но он увидел, что меч в руках Шигаркана не вонзился в тело отца, а отброшен в сторону. Взятого в плен Ярослава опутали веревками, как мумию, и привязали к хвосту коня. Княжич успел заметить, что по лбу Ярослава течет кровь и он весь изранен множеством мелких порезов.

Взгляды отца и сына встретились, и тут Владимир внезапно крикнул, сзывая дружину:

-    Уходим! Уходим!

Княжич пришпорил коня и поспешил прочь, прикрываясь щитом, как оказалось, не напрасно - в шею одного из новгородцев, сражавшихся с князьями, попала стрела, и его конь с всадником, безвольно обмякшим на седле, понесся в лес. Остальные новгородцы отступали вместе с Владимиром.

На мгновение обернувшись, княжич успел заметить, что Ярослав перестал рваться из пут и, потрясенный, смотрел сыну вслед, пока половец не тронул коня и князю не пришлось, спотыкаясь, шагать за ним, истекая по пути кровью.

22

Радмила занималась одним из своих любимых дел - вышиванием иконы, когда в ее покои проскользнула Стеша, вся трепеща от возбуждения.

-    Ой, что творится-то, матушка! - всплеснула она руками. - Народ против ведьмы взбунтовался, побили ее на базаре так, что та еле жива осталась.

Княгиня уколола палец иглой и, не смея отшвырнуть лик святой Февронии, над которым она работала, аккуратно положила вышивание на столик. Только после этого она поднесла палец ко рту. Радмила выглядела потрясенной.

-    Что?! - переспросила она, как бы осмысливая сказанное Стешей, но потом вскочила и стала допытываться: - Кто посмел?! Как ее вообще отпустили одну?

-    Да она ж дикая, - отвечала Стеша, слегка опешив от такой реакции. - За князем вслед побежала, только к утру назад пришла!

-    Мирона ко мне, живо! И Еремея! - ледяным тоном распорядилась княгиня.