Золотая Орхидея (СИ)

— Я лишь сказала правду, ваше величество. Уж если Руна на разгадала зло в своём супруге, то как вы могли? — ответила она.

— Я рад, что ты так считаешь. Но простить себя я не смогу никогда. Ведь я был в Мелехе после того, как пропал Аймери. Он в то время занимал весьма ответственный пост. Чтобы узнать, где он, я вызвал… Оссэ… Адзуну… его лучшего друга… и, когда он сказал, что не знает, я поверил… Руми, ты понимаешь, я мог остановить его в тот день, и Казни Мира не случилось бы! Столько знаков я оставил без внимания…

Царь едва не плакал, и Руми было безумно его жаль. Она не могла найти нужных слов, чтобы утешить и при этом не унизить. Меж тем, он продолжал:

— Скажешь, что вера нашему учителю была непоколебима? Истинно так. Но император прав — именно я наивно продвигал идеи свободы, вверяя судьбу фениксов в их собственные руки. Я невероятно обрадовался, когда моё мировоззрение нашло отклик в душе… Оссэ… Адзуны… и он предложил сделать меня царем. Но лишь после того, что случилось, я понял, что он просто выбрал самого слабого. Того, кто в будущем не сможет ему помешать. Твой отец, советник Симерион, да и все остальные заслуживали трона больше меня. Своими идеями я открыл дорогу злу Оссэ.

Руми с трудом слушала его исповедь. Царь так себя вести не должен, обязан уже принять своё бремя и нести его с достоинством. Иначе император драконов, Ханум и прочие будут говорить про него гадости.

— Так или иначе, царь — вы. Прошлое не изменить, из него можно только извлечь уроки, — повторила она свою мысль вслух.

— Ты говоришь прямо как твоя мать. Ей, да и тебе проще судить, вы не несете никакой ответственности за катастрофу.

— Я не верю, что ценности фениксов привели к развращению Адзуны.

— Ты так смело произносишь это имя, — царь поднял на Руми красные глаза. — Даже ты не чтишь моих порядков.

— Ваше величество, неужели вы действительно считаете, что для нашего народа будет лучше забыть имя первоучителя? Вы лишили его права быть автором собственных трудов, его научные изыскания передали другим. Фениксы, которые посмели быть любопытными, порицаются. Разве так можно предотвратить появление нового Оссэ? — Руми боялась, что гнев царя вновь обратится на Симериона, потому рассуждала от себя.

— Это всё, что я могу сделать. Ты имеешь право считать так, но истина всё же ведома мне. Бесконечные поиски новых знаний и невероятные амбиции изменили его, и фундаментом этих перемен стали не только провозглашенные мной идеалы. Оссэ не хотел быть просто фениксом, а представителем всех народов сразу. Всегда оставалось последнее ограничение — Древо Мира. Оссэ ненавидел связь с ним, которая, по его разумению, не дает расам быть по-настоящему свободными. Желал изменить границы наших природных возможностей. С помощью Скверны он создал перводемонов, независящих от Древа. Их способности отличались от тех, что даровали Живущим на Земле Великие Духи, и воистину ужасали. Лишь сдерживая стремление фениксов к непостижимым знаниям, я могу надеяться, что новый Оссэ никогда не явит себя. Даже собственному сыну я не дозволил бы заниматься проектированием лично, только в память о Меренити смирился.

— Значит, вы отказались от своих идеалов. Фениксы больше не свободны, — разочарованно выдала Руми, не совладав со своими чувствами.

Царь больше ничего не сказал, только жестом велел ей уйти. Она поспешила покинуть сад тем же способом, которым в него проникла. В отдалении звучало множество голосов, в восхищении делящихся друг с другом впечатлениями от этого прекрасного места. Руми до того была перегружена мрачными мыслями, что не замечала окружающего великолепия. Вместо восторженных речей ей слышался гул Скверны.

Глава 14. Цветы живые и мёртвые (часть 3)

Руми спала почти до полудня. Сквозь сон она различила голоса Игнэ и Витэ, которые заходили к ней, но так и не добудились. Но и после подъёма она долго не решалась выйти к друзьям, благо, они вновь её посетили. Тигры наперебой рассказывали об увиденных чудесах, созданных царскими детьми, но более всего их восхитил большой фонтан в центре сада, в котором цвели лотосы из империи Нэти.

— Семена каждого вида лотосов хранились во дворцах, построенных императором эльфов для своих детей. Старшая принцесса Ситинхэ подарила семена белого лотоса из дворца облаков; принцесса Кнэйэвэн — семена лотоса желтого из дворца золотой Луны; принцесса Флэйэвэн — лотос розового цвета из дворца покоя и неги; принцесса Лануэль — фиолетовый лотос из дворца сумерек. Единственный сын царя, Сондэ, ещё совсем мал, потому дар вместо него принесла мать-императрица Птэйхэн. Семена редчайшего алого лотоса также будут храниться во дворце принца, как только его построят. Уф, у меня аж голова заболела от этих имен, — пожаловался Игнэ, падая на бок от мнимой усталости. — Колдовской язык ужасно сложный.

— Всего в саду полторы тысячи видов растений, — продолжила его речь Витэ. — Ни в одном государстве нет такой превосходной коллекции.