Золотая Орхидея (СИ)

Адзуна показал жене свои творения, не утаивая природы их происхождения. В слепой гордыне он не замечал ужаса, который испытывала Руна из-за теневых чудовищ, бывших некогда Живущими на Земле. Адзуна сказал, что освободит перводемонов, что не может больше неволить их. Фениксов «творец» обещал защитить силой Семилепесткового перстня, «если что-то пойдет не так», и ждал похвалы, восхищения, признания, но получил лишь презрение и ненависть.

Преодолев тягучую мощь Скверны, отравляющую сознание, Руна объявила, что за похищения, пытки и надругательство над мироустройством Адзуну казнят. Слова жены, которую первый феникс любил больше всех, глубоко ранили его сердце и пробудили волну неукротимой ярости. В гневе он ударил Руну и тут же освободил перводемона Руата, велев последнему убить жену. Однако она оказалась не из тех, с кем можно легко расправиться даже противнику такой мощи. Огненным хлыстом Руна рассекла лицо чудовища и бросилась из кузен в город. Она не разбирала дороги, но тернии расступились перед ней и сомкнулись на пути Руата. Природа ожила и взбунтовалась против святотатства Адзуны.

Ханум остановился и начал заправлять курительную трубку, переминая пальцами сухие листья в мелкую пыль. Странно-задумчивое выражение появилось на его лице. Руми заёрзала, и он продолжил:

— В Мелехе Руна рассказала всем о преступлении мужа и велела готовиться к встрече с невообразимыми врагами. Но больше ничего не успела: на город обрушился черный огненный вихрь. Все, кто оказался поблизости, мгновенно погибли. Кожа фениксов не защищала от проклятого пламени.

Первым в город явился Сарпентьяр, создатель губительного вихря. Многокрылое чудовище с сотней переплетенных змеиных голов одним своим видом внушало смертельный ужас. Любой, кто оказывался на его пути, сгорал. Следом пришел Руат — творец чумы, накрывший город ядовитым облаком болезней и недугов. На лице перводемона сиял огненный след, который он не мог исцелить. Настолько сильным оказался удар Руны.

— А как выглядел Руат? — влез Игнэ.

— Ни у кого не осталось об этом воспоминаний. Голова точно была одна, — проворчал Ханум, недовольный, что его рассказ резко прервали.

— Но ты же знаешь, что у него остался огненный след, а больше про внешность — ничего? — не унимался тигр.

— Игнэ, давай потом, я хочу послушать дальше, — остановила его Руми.

Она внимала, как зачарованная, боясь упустить хоть одну деталь истории.

— Спасибо. Фениксы отчаянно сражались, но не могли одолеть перводемонов. Тела пожирало пламя и болезни, а души — Скверна. (здесь Руми тяжело вздохнула).

Это был самый страшный день за всю историю. Руат и Сарпентьяр за несколько часов разрушили первый город фениксов, простоявший многие века. Адзуна наблюдал за гибелью десятков тысяч фениксов совершенно спокойно, словно, по его разумению, всё шло должным образом.

Руна отчаянно боролась с перводемонами, чтобы дать собратьям спастись. На всей земле не было столь же могучего и искусного заклинателя стихии. Но и того оказалось мало. Зло, дававшее силы Руату и Сарпентьяру, древнее жизни в нашем мире. Перводемоны не ведали усталости, в отличие от Руны. В конце концов, она упала, покрытая ожогами и моровыми язвами. В город явился Аймери…

Ханум остановился и посмотрел на Руми. Её глаза наполнялись слезами, но она пыталась это скрыть, отвернувшись. Жестом попросила купца продолжать.

­— От фениксов он отделил тени, сделал их плотными и поднял на ноги. У каждого выжившего появился личный враг, хитрый и проворный, от которого не скрыться. Враг, способный менять форму и уклоняться от пламени. Фениксы не могли бороться со слугами Аймери, но не потому, что те были очень сильны, а из-за воя Скверны. Какой рассудок способен выдержать присутствие трех перводемонов? Горожане спасались бегством, только Руна уже не могла бежать.

След, оставленный огненным хлыстом, ещё тлел на лице Руата. Из последних сил Руна протянула руки к чудовищу и заставила рану пылать. Невообразимой мощи крик разорвал небеса. Руат схватился за голову, пытаясь излечить ожог, но Руна не сдавалась, заставляя врага корчиться от боли. Когтями перводемон разрывал собственное тело, сотканное из мрака, в клочья, пока не пал окончательно. Его поганый труп долго источал яд. Ни Сарпентьяр, ни Аймери не заметили гибель "собрата".

Руна лежала среди пыли и пепла. Был побежден лишь один перводемон, не самый могущественный, а оставалось ещё шестеро и Адзуна, который в своей гордыне любой ценой решил превзойти Творца.