Золотая осень в хрустальном городке (СИ)

После того, как она рассказала дорогу, он спросил, как долго до неё ехать.

"Откуда?"

"От Лермонтовской. 40мин? Так долго? Жди меня в 7 вечера на остановке".

Таня положила трубку, дрожа от волнения, и никак не могла проснуться. Побежала в магазин за тортом, конфетами и мороженым для коктейля. Таней овладел азарт хозяйки. Очень хотелось встретить его хорошо, угостить. Наговориться всласть, но чтобы никто не видел.

Соседка каким-то шестым чувством почуяла что-то и пришла спросить, не ждут ли кого. Таня чуть не умерла со страха. Бил озноб, мысли путались. Казалось, что часы идут слишком медленно. И ещё казалось, что они не расстаются с Ваней, всё только начинается, и Ваня - не Ваня вовсе. А собирательный образ мужчины, которого она так долго ждала.

Пошла на остановку заранее. Стоя спала и волновалась. Начало казаться, что он вообще никогда не приедет. Она просто жаждала его видеть, встречая каждый автобус. И вот он вышел и пошёл в обход толпы на остановке.

Лицо сумрачное, в руках сетка. Таня была рада, что дождалась, и подошла к нему, сияя.

Он сказал: "На", - и сделал шаг к дому-башне.

Таня: "Не туда. Сюда. Пошли есть торт" (с наигранной весёлостью).

"Какой торт?"

"Шоколадный".

"Где у вас автобусы в другую сторону?", - и порывается перейти дорогу.

"Не здесь. Пошли".

Он взял у Тани сетку, и они перешли шоссе у бокового дома.

Таня: "Что, надоела Москва?"

Он не мог ответить: "Нет, мне не надоела Москва и не надоела ты. Я хотел бы жить здесь!"

Он поколебался и ответил: "Собственно говоря, да!"

Таня сказала, грустно вздохнув: "Лето здесь уже кончилось. Ещё будут ясные дни, но холодные. А мама там кабачки жарит, она очень вкусно их готовит. Неужели ты не хочешь их попробовать?".

"Некогда".

У Тани заплетались ноги, пошатывало, и он поддержал её, на мгновение прикоснувшись к боку, как фигуристы иногда останавливают партнёрш. Таня была поражена его фамильярностью - в Гусе он такого себе не позволял, - и резко отодвинулась. Наверно, кто-нибудь смотрел на них - он любит работать на публику.

Он: "Я в сандалетах. Ты заметила, как я одет?"

Таня: (притворно-равнодушно): "Да".

Он был одет здорово и казался довольно высоким, неплохо сложенным парнем. Особенно хороши были стройные ноги. На нём была белая водолазка и чёрный костюм. Идти рядом с ним было приятно.

Таня: "У тебя ноги промокнут в штиблетах"

"Хорошо, что ты взяла зонтик".

Она: "А кроме кабачков у меня будет коктейль... ну, арбузом тебя не удивишь...слушай, неужели у вас в Ташкенте вот так принимают гостей, как ты меня вынуждаешь?"

"Я не знаю, как принимают у нас в Ташкенте, я знаю, как я принимаю"

Таня: "Вот сюда", - и подтолкнула его к калитке, ведущей во двор.

Он: "Куда ты меня ведёшь? Вон оттуда выезжают автобусы. Мне, наверно, туда надо".

Она(виновато глядя в глаза): "Ну, может, ты тут постоишь, а я тебе вынесу что-нибудь?"

Он чуть не расплакался, смеясь: "Сухим пайком, что ли?"

Действительно, глупость. Пошли на угол к остановке.

"А я маме о тебе сегодня целый день рассказываю".

"Ну, значит, она знает обо мне больше, чем я сам о себе знаю".

Таня: (тихо, жалея): "Я не знаю тебя".

Она шла впереди, опустив голову и засунув руку в карман плаща.

"Не знаю, что бы я делала без тебя эти десять дней"

Он (не поверив): "Ну, это уж слишком!"

Она сказала огорчённо и испуганно: "Какой ты злой сегодня".

Хотелось расстаться по-хорошему.

Он повесил сетку на сучок дерева. Потом по дороге на автобус и с автобуса она часто смотрела на этот сучок и думала: "Было или не было?", - как в песне Новеллы Матвеевой про след от гвоздя.

Он встал у дерева и спросил: "Складной?"

Она стояла, задумчиво уставившись на него, и не сразу поняла смысл вопроса. Он перебил её мысли и, досадливо поморщившись, она пробормотала: "складной" и уже потом поняла, что он спрашивает про зонт и, наконец, удивилась, вытаращив глаза: "Как он может сейчас спрашивать о такой чепухе?"

Он отошёл от дерева. Наверно, капало, деревце было тоненькое, и шёл дождь. Встал с другой стороны. Таня боялась, что он промокнет в лучшем, наверно, костюме и штиблетах из-за неё и её грязного белья, и что она его задерживает. Поэтому она всё заглядывала за его спину, не идёт ли автобус, держа над ним зонтик. От него слегка пахло вином.

Она: "Мне совестно было тебя беспокоить, ты мог бы прислать посылку".

Он: "Я так и не прочёл твоего дневника, он меня так заинтриговал..."

"А там и не было никакого дневника - библиотечная книга и так, по мелочам".

"Интриганка ты..."

"Да..."

Она подняла на него глаза и увидела, какой у него измученный вид. Сначала-то он хотел его скрыть от Тани.

Он тонко улыбнулся: "А ты всё та же, как я увидел тебя в первый раз, в капюшончике..."

Таня (надув губы): "Ты заставил меня снять его".

Он (с обезоруживающей теплотой): "Я думал, под ним ничего нет. А у тебя, оказывается, было кое-что на голове".

Тут её совсем разобрало. Она стояла и смотрела на него во все глаза, стараясь запомнить его лицо: тщательную чёлку, голубовато-серые глаза, длинный нос, узкий рот. На щеках прыщи. Она как будто провела по его лицу мягкой тряпочкой.