Золотая планета. Пасынок судьбы

– Кстати, это твое. – Я вытащил и протянул ей забытый в кармане навигатор. – Ты забыла его. Помнишь?

Она кивнула. Восторга на ее лице при этом я не увидел: обычное рядовое событие – вернули навигатор с архисекретной информацией. Ей каждый день по три штуки таких возвращают! Это задело, но я не стал акцентировать внимание – не тот случай. – Он мне здорово помог позавчера, так получилось. Спасибо!

Схему камер в школе я удалил, остальные данные не трогал. ДБшники вроде тоже ничего с ним не сделали – изменений не нашел. Значит, все в порядке, отдал в первозданном виде, моя совесть чиста.

– Да не за что!

Она тут же одела его, подключая к браслету. Просмотрела какие-то странички, затем отключила.

– Пока без него похожу. О, смотри, началось!

Из здания вышел маленький неприметный человек в деловом черном костюме, выделявшем его среди пестрой толпы строгостью, занятостью. Какой-то менеджер мероприятия. Рыкнув на того самого охранника, он указал ему сначала на нас, потом на дверь за спиной. Охранник ошарашено вытаращил глаза, попытался что-то сказать, но человек в черном вновь рыкнул и кивнул себе за спину. Тот развернулся и ушел.

После этого человек спустился к нам и вежливо поклонился моей спутнице.

– Сеньорита, произошло недоразумение. Прошу простить меня, виновные будут наказаны, подобного не повторится.

По его лбу стекал пот. Он боялся Бэль, говорил с трудом, словно выдавливая слова из себя.

– Хорошо. – Бэль не стала строить из себя оскорбленное достоинство, подозреваю, из-за меня, и мы направились ко входу. Человек засеменил следом, я даже спиной чувствовал, какое облегчение он испытал.

Остальные охранники в ливреях при нашем приближении поклонились. Урок даром не прошел.

Мы вошли внутрь. Бэль сунула букет черному человеку и что-то сказала. Потом взяла меня за руку и потащила дальше, не давая рассмотреть холл и окружающих.

– Я распорядилась отвезти цветы домой, а то завянут. Пойдем в буфет?

– Зачем?

– Я не завтракала. Покраска, сушка, макияж… Пока все сделаешь!

"Шимановский, читай между строк: чтобы тебе понравиться, я все утро провозилась, даже не завтракала!"

"Ой ли из-за меня?"

"Придурок! А то ты женщин не знаешь! А из-за кого еще?"

Я не стал себе ничего заказывать. Цены тут не просто кусались, сильно кусались, а неограниченными финансовыми возможностями, как некоторые, я не располагал. Бэль же трескала за обе щеки, не забыв заказать и мороженого. Не много, порции четыре.

– Как я понял, ты – фанатка Золотого века, – решил я начать отвлеченную беседу, чтобы не скучать, пока она при деле.

– Это плохо?

– Нет. Просто интересно: откуда такая направленность? Не так много в нашем мире людей, уважающих старину, слушающих старинную музыку, изучающих старинную культуру… Изучающих не потому, что в институте учатся, а потому, что самим интересно!

– Не знаю. – Она пожала плечами. – У меня бабушка очень любила старину. Я ее не застала, к сожалению, но мне рассказывали. А потом я повзрослела, начала интересоваться… Не поверишь, подсела, прямо как на наркотик! Никому это не интересно – всем нужны лишь деньги, деньги, деньги… Если кто-то интересуется эпохой, то только как коллекционер.

– Это точно!

Вокруг нас расхаживали распетушонные представители их общества. Им было откровенно плевать на экспонаты, они лишь делали вид, что чем-то интересуются.

– А ведь эта эпоха уникальна, Хуанито! – с жаром продолжила моя спутница, принимаясь за любимое мороженое. – Такой никогда не было, и не будет. Ближайшее время – точно не будет! Золотой век – это неограниченных источник того, что мы могли иметь, но растеряли, но что можем возродить. Хоть в какой-то степени, самое ценное!

Я скептически усмехнулся.

– Ничего хорошего из этого не выйдет. Золотой век – эпоха лицемерия и морального регресса. Как можно возрождать идеи навроде: "Люби ближнего своего даже в ущерб собственному народу и собственному национальному сознанию"? Ты хочешь, чтобы мы полюбили марсиан, переселили их всех сюда, а потом они нам тут вторую Третью мировую устроили? А как можно "любить" гомосеков? Как можно пропагандировать их ориентацию?

Бэль рассмеялась.

– Ты глупый. Очень глупый. И рассуждаешь принятыми штампами. А ты знаешь, что эти штампы в обществе насадили специально?

Я удивился.

– Зачем?

– Чтобы такие, как ты, простые парни, не задумывались над этими вопросами. Чтобы жили по установленным правилам и не заморачивались высокими материями.

От такого признания стало немного не ловко, но на сей раз она не заметила этого.

– Свобода, настоящая свобода – она не для всех, а лишь для тех, кто может ее понять. Когда голытьба кричит о свободе… Это бунт и кровь, ведущие к тирании и тоталитаризму, это плохо. Но это не значит, что свободы не должно быть в принципе!

Я, честно, ничего не понял из этой реплики, но не перебивал.