Золотая решетка

Дядя с тетей отрицательно покачали головой, оба разом и с таким убежденным видом, что Агнесса сразу поняла: старики сами не раз задумывались над этим вопросом.

- Значит, тетя Эмма никогда не говорила о Рено? - настаивала Агнесса.

- Никогда, детка. Ничего не говорила.

- Однако, - продолжала Агнесса, - если Валентин спросил меня о мальчике, то не по собственной же инициативе. И не без задней мысли.

- Конечно, - подтвердил дядя Александр. - Твои родители. Эмма и Валентин, конечно, не раз об этом между собой говорили. Но с кем, с кем, а с нами они откровенничать не будут. Если ты еще не поняла сама, Агнесса, разреши тебе сказать: на авеню Ван-Дейка нам не особенно доверяют. И не только в семейных делах.

- Этого-то я и боялась. И очень об этом сожалею. В связи с другим вопросом, который я хочу вам задать. Дядя Александр, ты бы не согласился стать вторым опекуном Рено?

- От всего сердца, Агнесса, - сказал дядя Александр, а тетя Луиза от

- Ни за что, детка. Увы! Ни за что.

- Семейный совет меня просто не выберет. Но ты вот что сначала мне скажи: из кого будет состоять совет? Все эти вопросы не по моей части,добавил с улыбкой старик архивист

- Требуется шесть человек, - уточнила Агнесса, - три по отцовской линии, три по материнской; мать, понятно, не в счет, ее, как ты сам понимаешь, не выбирают, и кроме того, в совете не может быть супружеской пары, представляющей два голоса,

- Н-да, - протянул без особого воодушевления дядя Александр. - Что ж, единственное, что ты можешь сделать, это ввести в семейный совет кого-нибудь из нас двоих - Луизу или меня. Сопротивляться этому будет трудно, но и особого эффекта не получится. В данных обстоятельствах отцовская и материнская линии фактически перемешаны. И будем говорить откровенно: вовсе не своим ближайшим родственникам ты доверяешь в первую очередь. Ты, несомненно, могла бы довериться

мне, но я знаю, какие тебя ждут трудности. Никогда тебе не добиться, чтобы меня назначили опекуном.

- Но для того чтобы отвести твою кандидатуру, им придется выдвинуть достаточно веский в моих глазах предлог.

- Тебе скажут: при теперешних обстоятельствах требуется кто-нибудь иной... словом, такой человек, который не мог бы скомпрометировать ни тебя, ни ребенка. И я ничего им не смогу на это возразить, - заключил он, взглянул прямо в глаза Агнессе.

Наступило молчание. Агнесса кивнула и решительно остановила дядю движением руки: не надо больше ни о чем говорить, она все и так понимает.

Она поднялась: ее ждали на авеню Ван-Дейка.

- Ну? Кого же ты будешь просить? - осведомился дядя Александр.

- В качестве опекуна? Сама не знаю. Главное затруднение в том, что нужен именно мужчина. Иначе, думаю, я остановила бы свой выбор на тете Эмме. Это вас удивляет?

- Ничуть,- ответил дядя Александр. - С Эммой по крайней мере знаешь, к чему она клонит. Она редко хитрит, а когда хитрит, то это сразу видно. Я наблюдаю за ней с первых дней оккупации и считаю, что она немного паясничает, но зато, должен сказать, ничего не боится.

- Вот это верно! - восторженно подхватила тетя Луиза. - Эмму не сломишь!..

- Конечно, я могла бы просто уехать, не подымая этого вопроса. Ну, хватит, я и так вам надоела с моими не такими уж важными проблемами.

- Как тебе только не стыдно так говорить, детка!

Протестующие и ласковые выкрики старой супружеской пары сопровождали Агнессу по всей лестнице.

Весь остаток дня Агнесса провела в семье. В воскресенье после обеда Эмма принимала у себя в расширенном составе Буссарделей, из-за тяжелых времен дамам полагалось всего по чашке чая или какого-нибудь его заменителя, а мужчинам перепадало порой по стаканчику вувре, доставлявшегося из Блотьера. Вечерами обычные участники малого семейного обеда, слишком многочисленные, чтобы авеню Ван-Дейка могло позволить себе роскошь еженедельных трапез такого размаха, пообедав у себя, приходили к девяти часам; те, что помоложе, садились играть в бридж, старики беседовали, так было и в это воскресенье. Поскольку семейные сборища отличались простотой, не было никаких оснований отменять очередную встречу из-за траура.

Но в понедельник, встав из-за завтрака, Агнесса постаралась остаться с тетей Эммой наедине в саду. Погода стояла мягкая, и грех было сидеть дома. Агнесса попросила показать ей птичий двор, устроенный попечениями тетки, а также огород, заменивший прежние газоны и цветники. Тетя Эмма, подобно многим коренным парижанкам, считала себя специалисткой по сельскому хозяйству и особенно расхваливала почву парка Монсо, очень древнюю по сравнению с городскими землями, а главное, не знавшую того, что тетя именовала "подземными помехами", всех этих кабелей, трубопроводов, канализационных труб, каких-то рельсов.