Золотая рыбка

- Ну что я, совсем чукча? Тон, пудра, немного помады. Хорошие духи и маникюр, вот, - Полина показала руку с серебряным колечком. Узкие ногти хорошей формы были коротко пострижены и покрыты бесцветным лаком.

- На фортепианах собираешься музицировать?

- Балда. Посуду мыть.

... Особняк в охраняемом поселке производил рекламное впечатление. На улице и в двух гаражах стояли машины. Парковые фонари такие, как у памятника Пушкину, только поменьше, освещали дорожку между газонами, ведущую к подъезду. Усиленные наряды секьюрити не патрулировали вход, вдоль металлической ограды не бряцали цепями овчарки. Было очевидно, что встреча в особняке с башенками предполагалась не на самом высшем уровне.

Хозяйка в потрясающем воображение своей стоимостью платьем выглядела мило и довольно заурядно - тип домовитой, полнеющей грузинки, почти красавицы, но по всем параметрам чуть-чуть не дотягивающей до "десятки". Нос длинноват, кожа темновата, зад слишком низок, а ноги, возможно, далеко не стройны. Но какие восхитительные глаза! Копна жестких вьющихся волос, узкие нежные кисти, как на полотнах старых мастеров, и голос - низкий, ласкающий, с мягким, приветливым акцентом.

Россо, то есть Марк Вильяминович Красновский, в офисе - однозначно породистый еврей, в домашней обстановке смахивал на итальянского тенора. Белый смокинг, бабочка и выразительная жестикуляция придавали ему нечто торжественно-концертное. Особенно живописно он смотрелся на фоне мраморного камина, над которым висело зеркало в тяжелой бронзовой раме, а в зеркале глянцево поблескивало отражение рояля с корзиной орхидей на смоляной крышке.

Двух представленных Рите мужчин из руководства фирмы она уже видела на совещаниях, но не запомнила. Не смогла зафиксировать в памяти их и на этот раз - хорошие очки, прекрасные костюмы, корректные, ненавязчивые манеры и соответствующие спутницы. Под тихую музыку, вероятно, Вивальди, гости с аперитивами живописно расположились в углах гостиной.

В глубоком кресле под лампой с книгой в руках отдыхал господин из породы бухгалтеров "застойных" времен. Слегка жеваный темный костюм, тяжелые очки с толстыми стеклами, скучное лицо неопределенного возраста. Для довершения образа не хватало сатиновых нарукавников и старомодного калькулятора.

- Николай Гаврилович, - представился "бухгалтер", слегка оторвав зад от кресла и кивнув головой приблизившимся не столько к нему, как к буфету с напитками дамам. Руками он придержал на коленях раскрытую книгу, оказавшуюся альбомом Босха.

- Алла, Полина. Можно без отчества, мы ещё совсем юные. - Алла отвернулась, но человек крякнул, привлекая внимание:

- Простите, уважаемые дамы... К-хе... М-м... Вот вы молоды, современны, объясните старику, что в этом Дали находят? Какие-то глубины, нечто апокалиптическое?

- Вы рассматриваете, насколько я вижу отсюда, альбом знаменитого нидерландского художника Босха, - заметила Полина с неожиданной для себя резкостью. - Он жил в пятнадцатом веке. И если вы внимательно приглядитесь к репродукции "Сада наслаждений", то заметите - очень многое ему удалось предугадать. И в современном мире, и в человеческой природе.

- Э-э... - Николай Гаврилович, захлопнув книгу, посмотрел на обложку. - Прошу прощения. Босх. Иероним Босх... Запомню, запомню...

Алла увела Риту к столику:

- Откуда только извлек Россо это ископаемое? Очевидно, что не из итальянской родни. Наш мужичок.

- Никакой он не наш. Ископаемое. - Полина с отвращением передернула плечами.

- Ну ни капельки в тебе нет демократизма, Ласточкина. Не любишь народ. Аж вся шерсть дыбом встала, как у кошки на собаку.

- Нервная. Даже мурашки по коже... Фу, ерунда какая...

- Прекрати. Можешь не комплексовать. Компания, как видишь, не поражает воображения. Если не знать стоимости платья Фредди. Впрочем, может, она несколько преувеличила... А... вот появился весьма забавный человечек.

Некто огромный, черный, раскланявшись с "бухгалтером", направился к дамам. Полина инстинктивно отпрянула, протягивая ему руку. Пятерня амбала казалась железной, мощной и неуклюжей, словно ковш землечерпалки. Кончики попавших в неё полининых пальцев дрогнули и тут же выскользнули. Она выдавила улыбку, потому что с детства знала - с инвалидами и увечными надо держаться предельно дружелюбно.

Однако у Травки, - так звали помощника, друга и телохранителя Россо, никаких увечий в лице и теле не наблюдалось.Напротив - торжествующая полноценность. Типаж генерала Лебедя, только ещё масштабней и суровей. А глаза пристальные, холодные, глядят из узких щелей под тяжелыми надбровьями, как дула из амбразур.. Одет охранник был во все черное трикотажный тонкий свитер с высоким воротом и кожаные брюки.

- Ну, как тебе дядя Травка? Не напугал? - спросила Алла, беря с подноса на сервировочном столике коктейль.

- Жуть. Я думала, такие только в триллерах водятся. Мороз по коже.