Золотая рыбка

Алла Писецкая и её соседка по коттеджу сидят на нижней веранде котежда, выходящей прямо к газону и большому надувному бассейну. От зонта падает на одетых в купальники дам разноцветная тень, журчит среди кустов вращающаяся поливалка, на столе возвышается гора вываленных из корзины грибов — переросших, на длинных жилистых ножках, вперемешку с древесной корой, мхом и каким-то мусором, очевидно, с раздавленными сыроежками. Добычу таскают из ближнего леса мужья подруг и требует иногда грибного супа, что не позваляет тут же отправить её на помойку.

Катя Растегина — крупная, белотелая сорокалетняя блондинка в соломенной шляпе и черных очках, поглядывает на свои выставленные под солнце ноги.

— Ну и что? Уже час пекусь, весь флакон масла на себя вылила никакого эффекта.

Не верю я рекламе. Где «лоснящаяся бронзовым загаром здоровая кожа»?

— Завтра облезешь, — успокоила её Алла. — Ты на меня не равняйся, я от природы цыганистая. Весь год могу хвастаться, что только с Канар вернулась. Она отбросила нож, которым чистила грибы. — Руки черные. Слушай, давай все на фиг выкинем? Скажем — червивые. Да они и не спросят. Таскают, таскают каждый день что попадется. И возвращаются поддатые. Словно нельз дома, как полагается, за столом выпить.

— Романтика, мужское братство. Им обязательно что-нибудь втихаря урвать надо. Три дня свободных выкроили, да так и глядят, куда бы смыться. То авторынок, то рыбалка, теперь вот по грибы зачастили. Думаю, суп лучше из шампиньонов сварить, а эти отварим и замаринуем. Сами есть не станете друзьям скормите. Дачный промысел, экзотика. — Катя потянулась. — Благодать такая, патриархальная… Скажи, Алка, почему я всегда Лесковскую «леди Макбет» вспоминаю? Да не жуть там всякую, а как она с Сергеем своим роман крутила. Под яблонями, да с самоваром, да в жарком саду… Благодать…

— Ну, это ясно. Образование у тебя литературное. Отсюда неспортивность, умственность, ассоциации дурацкие. — Алла ссыпала грибы в пластиковое ведро.

Закопаю или в компостную кучу выкину. — Она посмотрела на подругу с сомнением. — Какая же тут благодать и причем, честное слово, Макбет? Неудовлетворенность, тоска. С нашими мужиками только о молоденьком кобельке и мечтать. Лесков там или, как его? Ди Каприо.

— Не все ж в одни руки! Это только в кино: состояние утроил, в Японию на совет директоров слетал, по дороге устранил несимпатичных компаньонов, конкурента фейсом об тейбл размазал, а потом теннис, душ — и к жене под бок. «Все ради тебя, любовь моя. Ты одна способна дать мне силы и волю к борьбе». А сам старый хрыч, не чета нашим спортсменам, сплошной фак-символ, значит.

— Так то ж в Америке… — Алла сосредоточилась. — Я, знаешь, как рассчитываю?.. Вот смотри: домик на Ривьере подберу. В трех конторах целый список выдали, в сентябре еду смотреть. Но проживание там недешевое. Советуют поступить разумно прикупить недвижимость в приличном районе Парижа, гдем сейчас стоимость жилплощади почти как в Москве. Удобная квартирка, рядом школа вполне достойная. Забираю я Павла у свекрухи и осваиваю Париж. На зиму домик на Ривьере сдаю в аренду и на эти бабки проживаю в столице. Летом наоборот. Главное, все время при деле и в Москву ну совершенно наведаться некогда. Выкрою разве что недельку, что бы мужа единоутробного приласкать, потом на пару дней он ко мне в рабочем порядке подскочит. Вот тебе и «полноценная семейная жизнь».

— Неплохо, многие так устраиваются. Если, конечно, возможности позволяют. Мой то ли жмется, то ли прибедняется, не пойму… Зарплату ведь у них не проверишь.

Говорит, радуйся, что коттедж отгрохали, за матерью и дочкой приглядывай. И не очень-то, вроде, пасть разевай. Он, естественно, деликатно выражается: необходимо соизмерять желаемое в возможным… Крохобор!

— Зря ты, Кэт. Твой Петька только второй год в этой структуре задействован. Забыла, как в блочном доме в Бескудниках сидела? А теперь — царские хоромы. Ты его не торопи — дорожка скользкая. Петя отличный специалист, как юриста его ценят.

Идеальное дело с «Ониксом» провел.

— Так ведь связи. Опыт и… — Катя пошелестела пальцами. — Есть чем подмазать… Я вообще частенько не понимаю, о чем речь идет. Все темнит и темнит…

— Не надо понимать. Нам же лучше. Какую версию предлагают, такой и придерживайся. Не выходя за рамки.

— Так ведь любопытно. И страшновато, Ал. Вокруг такие кошмарики. Иной раз ночью кручусь-кручусь, пойду по спальням, на Таню взгляну, на Анну Федоровну… А у Петра лицо во сне строгое-строгое, словно в Колонном зале лежит…

— Да сплюнь ты! Прекрати мрак нагонять. Подумай, как люди живут. В деревнях голодают, шахтеры все время у себя там гибнут, черномазые воюют… Старухи нищие… А, хватит! Живем здесь, как в раю, и ещё атмосферу нытьем отравляем. Надо заряжать окружающее положительной энергией. В этом наша задача.

Катя сняла очки, обнаружив бледно-голубые, совсем невеселые глаза.

— Скажи, Ал, что это у них в мае случилось? Я ж молчать буду, хоть пытай. Сама заинтересованная.