Золотая рыбка

В тот самый момент, когда Полина скрывалась на подмосковной даче, Рассад встретился с Глебом. Ему хотелось убедиться, что Полина не ошиблась, вручив этому человеку свою судьбу. Обладавший кое-какой информацией, Рассад легонько надавил на Сарычева, действуя, якобы, от лица Крафта. Глеб упорствовал в борьбе за справедливость недолго. С первых же фраз Рассаду стало ясно — Сарычев не тот, за кого принимала его Полина. Он явно трусил и готов был отступиться от всего — от попытки оправдаться, назвав имена истинных виновников краха «Оникса», от женщины, которую собирался сделать своей женой. Кирилл Сергеевич с легким сердцем отправил Полину в Германию, надеясь, что сумеет разобраться с московской авантюрой. Но не тут-то было. Куда бы ни направлял поиск Рассад в деле Ласточкина, он упирался в непроницаемую стену. Его явно дезинформировали и давали понять: не суйся, запретная зона.

Значительно больше Рассаду повезло со «смежниками» из иностранных спецслужб. Он сразу же нашел нужного человека, с которым в 1961 году с двух сторон поддерживал операцию разрядки Карибского кризиса. Мир находился на грани ядерной войны. Благоразумие президентов СССР и США не допустило катастрофы. Но мало кто знал: даже если б один из президентов нажал роковую кнопку, ракеты не поднялись бы в воздух. Ситуация, как говорили, была «под двойным контролем».

Рассаду был известен лишь кодовый номер американского коллеги. Он разыскал его — пенсионера, одинокого старика, в Кливленде. Мужчины легко поняли друг друга. Слово «Крафт» снова сделало их соратниками. Тимоти такое ласковое кошачье имя оказалось у матерого волка, взялся поддерживать связь с Рассадом, снабжать его информацией и держать в поле зрения Ласточкину, находящуюся в Мюнхене под другим именем.

В июне Рассад, подобно Штирлицу, тайно отмечавшему День Советской Армии, отпраздновал победу — он узнал, что маньяк по прозвищу Крафт и возглавляемые им лаборатории по производству новых видов психотропного оружия, уничтожены. Мало того, к этому оказалась причастна Полина, проявившая на деле незаурядные возможности парапсихолога. Рассад не раз подыгрывал девочке, проводившей «тесты на ясновиджение» — ловко подменял картинки в запечатанных конвертах, разложив их именно в таком порядке, как ожидала найти Полина, позволял ей «угадать» его мысли. Это были лишь игры. Чем-то большим стала для неё сама потребность проникать за грань обычного восприятия. Перенесенный молодой женщиной шок обострил её чувствительность, позволив выйти за пределы общедоступного. Полина ощущала негативную энергию, исходящую от злоумышленника. Это сделало её сильной.

Крафт — мутант, созданный экспериментаторами из жестокого бандита, исчез с лица земли вместе со своей адской кухней. Рассад не сомневался в донесении Тимоти. Но его ведомство вначале поставило под сомнение данные «смежников», а потом и вовсе опровергло их: слухи не подтвердились. Крафт понес потери, но он все ещё у власти и не теряет надежды на скорую победу.

Стало ясно — знамя Крафта подхватил некто, ловко скрывшийся под его маской. Московский «филиал», поставлявший империи Крафта новые идеи, «мозги» в виде наиболее перспективных ученых, а также колоссальные материальные средства, оживился. Подорванная «империя» нуждалась в притоке свежих сил. Появилась встревожившая осиное гнездо весть: ближайшее полномочное лицо Крафта скоро появится в Москве, чтобы лично проконтролировать разворачивающуюся здесь деятельность. Одновременно с ним прибывает Полина. Узнав от Бартона о цели её визита, Кирилл Сергеевич схватился за голову.

«Я сильно постарел, хотя пытаюсь скрывать это. Я потерял нюх. А Тимоти, очевидно, и вовсе свихнулся, — решил он. — Во всяком случае, «разумностью» здесь не пахнет. И компромиссом и подавно. Очевидное злокачественное умопомрачнение.»

Марк Вильяминович Красновский проявил этим летом необычайную рассеянность. Причина скрывалась не в переутомлении или прогрессирующем склерозе — ему было о чем подумать. Ситуация осложнялась с каждым днем: Красновскому теперь приходилось контролировать каждый новый шаг и особенно осторожно вести себя с женой. Милая, заботливая, немного шумная, немного взбалмошная, но такая любящая Фредерика! Фредди! Неподражаемая Фредди! Он полагал, что женится по расчету, выбрав из круга своих невест богатую итальянку. Надеялся, что сумеет закрутить взаимовыгодные дела с новыми родственниками и организовать совместное производство.