Золотая рыбка

Ее новое имя, Дина, часто пролетало мимо уха, она старалась производить впечатление исполнительной девушки, немнеого погулявшей в юные годы, а теперь мечтающей о семейном счастье. Иногда Полине казалось, что она когда-то побывала здесь во сне или в полете воображения. Почему-то многое выглядело знакомым, а ситуации заранее предвиденными. Появлялось ощущение, что Дина вытесняет Полину и что она — простенькая, трудолюбивая девушка, пробивающаяся в чужой стране, придумала себе некую Ину — то ли преступницу, то ли агентку, скрывающуюся от спецслужб и от мафиози международных ведомств с целью выполнения чрезвычайно ответственного задания.

Полина ощущала, как внутри её бродят какие-то новые силы, а периоды апатии все чаще сменяются приливами энергии и совершенно непонятного в её ситуации оптимизма. Радовало предощущение чего-то важного, приближающегося с каждым днем. Думать об этом становилось опасно — в воображении Полины всплывали образы никогда ранее не виданных мест, лица незнакомых людей, ситуации, похожие на бред.

Она вывела для себя правило: терпение и труд, меньше думать, больше уставать. Поэтому когда хозяин предложил ей работать через день, Полина отказалась, ссылаясь на необходимость скопить деньги. Заработок она не тратила. Оплачивала проживание в пансионе, охотно давала Еве в долг. В выходные без всякого энтузиазма толкалась среди туристов в музейных залах и с удовольствием бродила по ярмарке, глазея на прилавки и продавцов. Ей нравилось придумывать истории про людей, лица которых бросались ей в глаза. Странные истории из совершенно чужой, но такой знакомой жизни. Однажды она даже бросилась помогать женщине, вытаскивающей из автофургона корзины с яблоками. Почему-то почувствовала, что в правой части живота у неё сильная боль. Поблагодарив, женщина приложила ладонь к подреберью и быстро объяснила — перенесла операцию желчного пузыря. сын уехал с друзьями, урожай гниет.

В такие моменты Полину поднимала над землей неведомая сила — она словно летела, переполненная ощущением своего дара.

Раз в неделю Дина получала на почте конверт с письмом из города Тольятти, в котором никогда не была. Ее подруга сообщала новости, перечисляла общих знакомых. Полину интересовала некая Галя — под этим именем в сообщениях Рассада фигурировал Глеб. Однажды в июне она прочла среди прочих сплетен: «Галке повезло, она снова выкрутилась. Правда, пока дома не живет и от родителей прячется. Поделом — не за чем в сомнительные истории ввязываться. Я думаю, тебе с ней отношения поддерживать нечего. А то и тебя втянет…». Стало ясно, что дядя Кира узнал нечто, компрометирующее Глеба, и советует не мучать себя лирическими воспоминаниями. Да разве это возможно?

По городу бродили путешественники. Те, что помоложе, ходили в обнимку, даже если рядом бежал малыш. А студенческие группы излучали флюиды здоровой чувственности. Они сидели на бортах фонтанов, валялись в траве сквериков, целовались, курили одну сигарету, брызгались, кидались камешками и вишнями, визжали, заигрывали, словно молодые зверьки.

У Евы с Вашеком обнаружился прилив эмоций. Они то ссорились, то мирились, и тогда Полине приходилось чуть не до утра слоняться по ночному городу.

— Это в последний раз, — клялась Ева. — Вашек ищет квартиру. Хочет, чтобы мы жили вместе.

Полина не боялась ночных прогулок. У неё вообще страхи приобрели капризную непредсказуемость. Иногда в пустом переулке, слыша шаги за спиной, она удивлялась собственному спокойствию. И верно, её обгонял безобидный господин, прогуливающий собачку, или прижавшиеся друг к другу влюбленные. А порой сердце замирало от леденящего ужаса в совершенно мирной ситуации, словно от какого-то человека или предмета веяло потусторонним холодом.

В одну из вынужденных прогулок Полина решила отсидеться в сквере и немного вздремнуть. Путешествия по незнакомому городу перестали манить острой новизной. Давали о себе знать усталость и нервное напряжение. Она специально прихватила толстую стеганую нейлоновую куртку, которую купила на первые заработанные деньги. Это была необходимая вещь для её образа жизни легкая, теплая, незаметная. Можно и укрыться и под голову засунуть, а если нацепить на себя поверх тенниски и джинсов, то исчезают последние капли женской привлекательности. К такому чучелу вряд ли кто-то вздумает приставать.

Изредка заглядывая в зеркало, Полина обнаруживала явные признаки раздвоения личности: с одной стороны она удовлетворенно отмечало беспорядочно отросшие волосы, поблекшее, мрачное лицо, начисто лишенное не дающей всем покоя сексапильности. С другой же стороны, ей хотелось быть яркой, привлекательной, беззаботной. Хотелось нравиться, нет, не просто нравиться — вызывать влюбленность. Хотя бы иногда сорвать противную маску и явить миру свою подлинную, экзотическим цветком распустившуюся сущность.