Золотая шпора, или путь Мариуса

Он съел все, игнорируя лишь особо вонючие потроха, до донышка высосав каждую ножку, скрупулезно обработав клешни. Сырое мясо вставало поперек горла, просилось назад. Расмус настойчиво толкал его на верный путь, к желудку. В конце концов, пищевой тракт прекратил сопротивление. Мясо не имело вкуса, разве что отдавало тухлой водой. Но это были те белки и углеводы, без которых застоялась, которых требовала неумолимая липаза. Расмус вспомнил чей-то треп, что в Сальвулии осужденным на смерть дают есть только вареное мясо. Двадцать дней такой утонченной пытки — и в кишечнике начинается гниение, за которым следует токсикоз. Еще через пару дней осужденному приходит конец. Да-с, у каждого — свои проблемы…

С сожалением завершив трапезу, Расмус прислонился к обрыву и стал тупо глядеть за реку. Так он просидел, как ему показалось, минут десять (а в действительности — не менее полутора часов). Дело медленно шло на поправку. В животе дико урчало, буйстовала какая-то двенадцатиперстная кишка, бесчинствовала острая изжога. Но, поднявшись на ноги, Расмус сразу ощутил, что невинно убиенные раки сделали свое жертвенное дело.

А теперь — диалектика. Раки вернули силу организму Расмуса. Так берегитесь Расмуса, раки!

Час ловли — и Расмус довел свой боевой счет до пятидесяти трех раков. Пока хватит. На кистях рук и так живого места не осталось. Расмус смастерил из своей куртки что-то вроде котомки, загрузил туда добычу, связал рукава, продел в получившуюся петлю голову, саму «котомку» забросил за спину, как рюкзак, и начал восхождение.

Подъем оказался намного легче, чем спуск. Достигнув верха, Расмус громко выругался. Ни Уго, ни Мариуса, ни котомок.

Расмус немного подумал. Время, наверное, к шести вечера. Скоро начнет темнеть. Расмус быстренько разжег костер, хорошенько его раскочегарил и отправился на восток. Минут через десять он наткнулся на Уго с Мариусом. Хватая воздух ртами, как выброшенные на берег рыбы, два полудохлых путешественника лежали на котомках.

— Все назад! — ободряюще скомандовал Расмус. Он по очереди оттащил два живых трупа к костру. Затем принес воды. Через пару часов вокруг огня уже стоял пир горой. Мариус с Уго отчаянно уплетали вареных раков. Вернее, недоваренных — не хватило терпения дождаться. Усталый, но довольный Расмус уснул сном праведника. Ему приснился подъем по склону невероятной высоты. Из склона вырастали рачьи клешни.

Утром к реке спустились уже втроем. Странная вещь — оптимизм. В принципе, ничего он не требует, кроме полного желудка. Сочинив завтрак из новой порции раков, наши герои быстро нашли брод и переправились на ту сторону реки. Их не покидала благодать. К полудню они достигли источника дыма — деревеньки под светлым названием "Край Света".

Там-то все и выяснилось. Ни о каком Глинте и речи не шло. Название реки, к которой они попали, было Дальта. Лишь сорока милями восточнее она впадала в Глинт. Блуждая по лесу, трое путешественников совершенно сбились с азимута и вышли совсем не туда, куда шли — к северной, а не к восточной окраине леса. Изможденные, как дервиши, они сказали очередное «прости» невыносимой легкости бытия.

Глава 17 Расмус встречает блондина в синем камзоле

— Розовый парусник и наших краях один только, — посасывая трубку, уверенно сказал Дино Буаггио, начальник пристани Инверниги. — Название ему "Веселый вдовец". Лет двадцать назад построили, значит, его для одного брюнельского богатея. Не помню, как зовут его. Такой, знаешь, из новых. Разбогател в один день, непонятно на чем. На говне, что ли? Из приказчиков сам. А как разбогател, так сразу, понятно, и отгрохал себе прогулочный корабль. Такая, знаешь, легкая шхуна. "Веселый вдовец", значит, называется, понял?

Уго понял.

Начальник пристани — звучит гордо. Но, если разобраться, хозяйство Дино Буаггио, коренастого талина лет пятидесяти, состояло из неладно сшитого причала, сарайчика с бухтами канатов разной толщины и прочей пристанской утварью, а также скособоченного, пораженного ревматизмом домика самого Буаггио. Жилище выдавало в хозяине человека свободомыслящего. Несмотря на внешнюю неказистость, пристань Инверниги играла кое-в-чем ключевую роль. Она обслуживала целый куст деревень. Она располагалась в стратегически выгодной «вилке» у впадения Дальты в Глинт, на талинском берегу Дальты. Доброму Буаггио принадлежал маленький баркас, который транспортировал сельскохозяйственную продукцию и ее производителей куда надо. Чаще всего — на противоположный берег Глинта, в талинский городишко Тезерин, где продукция шла нарасхват, потому что и городским жителям тоже надо кушать.

Глинт? Великая река! Воспетая в легендах, которые Мариус с Расмусом впитали с молоком матери. Ее ни с чем не перепутаешь. Конечно, она шире Кельрона. Мутные воды шустрой Дальты, самоуверенно внедряясь в величавый поток Глинта, тут же испытывают жестокий конфузу, теряясь и смиренно диффузируя в этом потоке.