Золотая шпора, или путь Мариуса

…Общинники, вдохновленные недавней победой над Талинией, стали теснить лакеров весьма энергично. В конце концов, несмотря на превосходное знание местности, где каждое деревцо и каждый ручеек был за лакеров, им пришлось оставить насиженные места. Часть их удержалась на восточном берегу озера Такко, остальные осели за рекой Силь, став из озерного — равнинным племенем. Однако не все ликеры проявили должную самоотверженность. Некоторые предпочли легкий путь. Они остались в родных краях, смешавшись с завоевателями. С ними остались племенные легенды и предания, очарование которых покорило общинников. И, что удивительнее всего, священные предметы лакеров, захваченные завоевателями, стали служить реликвиями для населения Союза. К этим талисманам общинники, заселяющие Озерный Край, прибегают в важнейших случаях — при рождении, смерти, женитьбе. Более того, и меня это особенно поражает — общинники переняли такие чисто бытовые обычаи ликеров, как мытье ног на заре или обязательное употребление рыбы в субботу на ужин. Объяснить сие трудно, ведь общинники, исповедующие Чистую Веру, должны питать отвращение к поверьям язычников. Я убежден, что объяснение, милый Рауль, в следующем. Ни один народ не исчезает бесследно, народам претит абсолютная смерть. Они продолжают жить в сказаниях, верованиях, обычаях, даже будучи полностью рассеяны. И для иного народа проникнуть в душу завоевателя бывает правильнее, нежели одержать прямую и явную победу…"

Река Луга ничего особенного собой не представляла. Куда ей до Глинта, куда до Кельрона! Мариус вспомнил родимую Ронгу, лелеющую любезные берега Черных Холмов. Так ведь и Ронга пошире Луги будет, да и берега у Ронги не такие грязные и заиленные! Можно биться об заклад, что этот мутный проток совершенно обезрыблен.

Вечером 19 июля повозка Барбадильо появилась в виду города Торриче. Солнце настойчиво клонилось к востоку. Город устало тонул в избыточных лучах светила. Пять высоких черных остроконечных башен, зеркально отражая солнечный свет, блестели, словно стеклянные. Эти башни торчали из массива городских построек, как пять пальцев гигантской руки, одетой в черную перчатку.

Мариус тут же вспомнил сказку о пахаре Лотаре, который продал свой смех злому гному за неразменный дублон, разбогател, женился на красавице-принцессе и в конце концов стал королем. Принесло ли ему это счастье? Сказка об этом умалчивает. Но вряд ли, потому что Лотар постоянно ходил мрачным, а кто мрачен, тот несчастлив. Стал король жаловаться на желудок, потом — страдать от головных болей. А затем случилось то, что и должно было случиться. Все руки Лотара почернели по локоть. Люди стали шарахаться от него — и однажды ночью он покинул дворец. Больше его никто не видел.

Пять растопыренных башен города Торриче выглядели точно так, как Мариус представлял себе черную руку Лотара. От одного этого зрелища Мариус пал духом. А Барбадильо даже головой не повел в сторону города, занятый понуканием своего маштачка. Прогрохотав по крошечному мостику через реку, повозка Барбадильо благополучно въехала в Торриче. Городские стены также слагались из черного камня. Это невеселое цветовое однообразие рождало у Мариуса целый сонм мрачных предчувствий.

— Часа через два они закроют часовню, — сказал Барбадильо, направляя повозку по горбатым, мощеным булыжником улицам. — Хочешь сегодня попробовать? — А как посоветуешь? — спросил Мариус.