Река Луга ничего особенного собой не представляла. Куда ей до Глинта, куда до Кельрона! Мариус вспомнил родимую Ронгу, лелеющую любезные берега Черных Холмов. Так ведь и Ронга пошире Луги будет, да и берега у Ронги не такие грязные и заиленные! Можно биться об заклад, что этот мутный проток совершенно обезрыблен.
Вечером 19 июля повозка Барбадильо появилась в виду города Торриче. Солнце настойчиво клонилось к востоку. Город устало тонул в избыточных лучах светила. Пять высоких черных остроконечных башен, зеркально отражая солнечный свет, блестели, словно стеклянные. Эти башни торчали из массива городских построек, как пять пальцев гигантской руки, одетой в черную перчатку.
Мариус тут же вспомнил сказку о пахаре Лотаре, который продал свой смех злому гному за неразменный дублон, разбогател, женился на красавице-принцессе и в конце концов стал королем. Принесло ли ему это счастье? Сказка об этом умалчивает. Но вряд ли, потому что Лотар постоянно ходил мрачным, а кто мрачен, тот несчастлив. Стал король жаловаться на желудок, потом — страдать от головных болей. А затем случилось то, что и должно было случиться. Все руки Лотара почернели по локоть. Люди стали шарахаться от него — и однажды ночью он покинул дворец. Больше его никто не видел.
Пять растопыренных башен города Торриче выглядели точно так, как Мариус представлял себе черную руку Лотара. От одного этого зрелища Мариус пал духом. А Барбадильо даже головой не повел в сторону города, занятый понуканием своего маштачка. Прогрохотав по крошечному мостику через реку, повозка Барбадильо благополучно въехала в Торриче. Городские стены также слагались из черного камня. Это невеселое цветовое однообразие рождало у Мариуса целый сонм мрачных предчувствий.
— Часа через два они закроют часовню, — сказал Барбадильо, направляя повозку по горбатым, мощеным булыжником улицам. — Хочешь сегодня попробовать? — А как посоветуешь? — спросил Мариус.