Золотая шпора, или путь Мариуса

— Разумнее подождать денек, осмотреться, — рассудительно посоветовал Барбадильо. — В таком деле осторожность — не помеха. Чем крепче нервы, тем ближе цель. До конца июля времени достаточно, подумал Мариус.

— Хорошо. Ждем до завтра, — согласился он вслух.

Золоченая арка была восхитительна. Она сияла, как пуговицы на мундире лейб-гренадера. Ее барельефы отражали изобилие во всех мыслимых проявлениях. Были там тучные нивы, несчислимые пучки ветвей, горы овощей и фруктов. В финиковых пальмах тоже не было недостатка, а уж от живности и вовсе в глазах рябило. Преобладала дичь. Однако не были забыты кабаны, олени и медведи. Исполнение показалось бы Мариусу крайне утонченным и художественным, если бы он имел понятие об эстетике. Во всяком случае, оглушающую красоту арки не оспорил бы даже слепой на один глаз дикобраз.

— Видишь будку? — негромко спросил Барбадильо. Мариус кивнул. Будка, выкрашенная в тревожный темно-красный цвет, располагалась слева от входа в часовню. Возле будки, скучая, бродил здоровенный детина с запойным лицом в черном солдатском мундире. Он поигрывал старомодным мушкетом, душераздирающе зевая. В этом городе некуда деться от черного и темно-красного, с тоской подумал Мариус.

— После того, как хранитель реликвий запрет дверь и удалится в свой придел, стража придвинется вплотную к дверям, — монотонно бубнил Барбадильо. — Днем хранитель безвылазно сидит в часовне.

— Что, и нужду там справляет? — поинтересовался Мариус из простого любопытства.

— Нужду он справляет в другом месте, — строго осадил его Барбадильо.

— Но вопрос правильный. На случай непредвиденных обстоятельств у него есть помощник. По сути — слуга. Короче говоря, вечером все выглядит так… Впрочем, подождем еще немного. Скоро все увидишь сам.

…Присев у открытого окна гостиницы, выходившего на площадь с часовней, Мариус терпеливо ждал. Солнце било в глаза, но в его огненный силуэт уже грубо врезался один из черных пальцев — то бишь башен города Торриче. Где-то развязно и похотливо бренчала гитара. Прокаленный воздух наполняла пыль и запахи. Пахло потом и свежескошенной травой, гнилой рыбой и медовой айвой. Ленивые оборванцы бесцельно слонялись по площади. Изнуренный мухами солдат хрипато покрикивал на беспризорную молодежь, призывая ее к благовоспитанности. В середине площади серебристо возвышался мельхиоровый монумент — высокая стела с насечками непонятного назначения. Барбадильо уведомил, что у местных есть расхождение относительно названия этого металлического псевдофаллоса. Одни зовут его "Пустой бамбук", другие — "Великий Аспарагус".

Часовня занимала длинное прямоугольное строение с полукруглой черной крышей. Где-то в невидимой задней ее части располагалось обиталище хранителя реликвий. Золоченая арка обрамляла мощную дубовую дверь, обитую железом в некоторых местах.

— Так. Начинается! — объявил Барбадильо. Мариус кивнул — понял, мол, не дурак — и проследил взглядом за рыжим бородачом, который вынырнул из-под арки. Это был представительный мужчина средних лет. Плоское лицо удивительно сочеталось в нем с туловищем костоправа и выпуклым животом. За ним показался плюгавенький субтильный пузанчик с вислым носом, с внешностью залогодателя и неуверенными повадками книгочея. — Хранитель, — сообщил Барбадильо. Мариус не отрывал взгляда от бородача, пока тот не скрылся за углом. Плюгавый тем временем возился у двери.

— Да нет, хранитель не бородатый. Бородатый всего лишь служка. А хранитель он — и Барбадильо указал на плюгавого.

Мариус удивленно уставился на эту личинку. Сколь все же обманчива внешность! Плюгавый выглядел как типичный разносчик горшков при дворе какого-нибудь местного барончика. Да нет, кто-то говорил Мариусу, что баронов здесь нет. Впрочем, все это вздор. Бароны везде есть. Как им тут не быть, если имеется солидная прослойка бедняков? Если бы дерьмо имело цену, бедняки рождались бы без зада, вспомнил Мариус поговорку и закрыл тему.

Окончив манипуляции с замком, плюгавый хранитель перекинулся парой слов с черным солдатом и исчез. Зевнув на все дежурство вперед, солдат встряхнулся, как собака — с головы до копчика — подошел к двери и замер, вытаращив глаза.

— Вот так, понял? — спросил Барбадильо. Мариус был удручен. Пока не предвиделось ни малейшего шанса оказаться "внутри, когда золоченая арка закроется".

— У меня есть план, — обрадовал его Барбадильо. — Сам не знаю, почему, но чувствую, что должен тебе подсобить.

Вечером следующего дня — в семь часов, как обычно — хранитель со своим рыжебородым служкой покинули часовню. Служка направился в комнату отдыха. Хранитель взялся за ключ. Солдат потянулся и стал разминать конечности, готовясь принять пост.