Золотая шпора, или путь Мариуса

— Чудные дела! — воскликнул шут. — Пойди туда — не знаю куда, возьми то — не знаю что. Ну да ладно. Если хотите, могу вас подбросить до Торриче на своей повозке. И прогонных даже не возьму.

— Ладно, — великодушно согласился Мариус. — Да только поеду я один. Расмус здесь останется. Расмус вытаращил глаза.

— С какой стати? — яростно заартачился он.

— А Уго кто встретит, дубина? — спросил его Мариус.

— Сейчас, — сердито пыхтя, фыркнул Расмус, — я все брошу и буду тут этого пройдоху дожидаться. Барбадильо, с интересом следивший за перепалкой, вмешался:

— Я гляжу, вы своего начальника не особо жалуете. С чего, интересно? — Интересно — за углом. Как свернешь — направо, — сообщил Расмус и насупился, категорически замолчав. Ни в коем случае не пререкаться с Мариусом! По крайней мере — в присутствии этого сомнительного типа, шута — не шута. Наедине еще представится возможность вправить мозги дружку-недоумку. Но отпускать его одного неизвестно с кем? Да никогда!

И тут Расмус почувствовал на себе немигающий взгляд Мариуса. Это было нечто. Зрачки Мариуса расширились. Голубые глаза стали стальными. Расмус, честно говоря, струхнул не на шутку. В последний раз такое с ним случилось в глубоком детстве, когда он ухватился за безобидную веточку красновки, а она обернулась великанской гусеницей и ухнула мальчику за воротник. Расмусу хотелось выть от ужаса. До боли знакомый Мариус на глазах перешел как бы из газообразного состояния в как бы твердое.

— Или я еду с ним один — или мы едем домой вдвоем, — отчеканил он холодно. Какая муха, черт подери, его укусила? Расмусу оцепенел. Вот теперь четко видно этого другого, который сидит в Мариусе, говорит его голосом и смотрит его глазами. Образования бы Расмусу, и он смог бы сформулировать свои чувства приблизительно так: друг покинул свой привычный мир, вырвался в какие-то параллельные пространства, и его теперь отсюда никак не достать.

Но образования Расмусу явно не хватало, и поэтому он просто перепугался.

— Далась дураку одна песня на веку, — все же позволил он себе небольшую филиппику. — Погоди, будет тебе еще. И гусь будет с яблоками, и петух с потрохами.

И тут Расмус вдруг увидел ситуацию с другой стороны. Вот славный способ отделаться от Уго! Скажем, так: этот прохвост прибывает в то время, как Мариус разбирается со своей золоченой аркой. А Расмус тут ему (прохвосту Уго) и сообщает (с самым что ни на есть сокрушенным видом), что Мариус погиб, что его забили насмерть злобные аксакалы, что он, Расмус, уже похоронил дорогого друга. И, поскольку больше делить им нечего, Расмус и Уго расстаются навсегда. Даст Бог, Уго уберется из Дары прежде, чем Мариус вернется из города Торриче. А даст Бог, Уго и вовсе не появится в Даре. Даст Бог, он уже загнулся где-то в окрестностях воровского сельца.

Из "Истории Рениги" аббата Этельреда:

"Книга "Сказания Озерного Края" получила распространение в Рениге после захвата Рогером II части земель Свободных общин — вплоть до озер Пави и Лагура. Чудесный климат, живописнейшая природа и благодатные недра этого края настолько поразили завоевателей, что они назвали его "земным раем". Невероятные истории об этих местах, принесенные домой ветеранами войны с Союзом, и возбудили у ренов интерес к Озерному Краю…

Рыба — священное животное лакеров, как в совокупности называют пять озерных племен. В этом ничего удивительного нет, ведь рыба с незапамятных времен служила им основным и неисчерпаемым продуктом питания. В "Сказаниях Озерного Края" описано, как по приказу верховного божества лакеров Аматрахи их лунный бог Викиами спускается на землю, чтобы служить богине пищи Оконохи. Та, приветствуя Викиами, поворачивает голову поочередно к каждому из пяти Зеркальных Озер, и из ее губ появляются пять рыб: сазан, лещ, окунь, карп, щука. Каждая попадает в свое озеро и становится тотемом для племени, обитающего на берегах этого озера.