Золотая шпора, или путь Мариуса

Глава 22 О часовой башне, где сходятся и расходятся пути

Рано утром 22 июля Барбадильо привез Мариуса назад, в Дару. Он не слишком спешил и старательно избегал прямых путей. Кибитка бывшего шута тряслась на ухабах отвратительных проселков, потом занырнула в лесочек, под сенью которого несколько часов настороженно пробиралась на запад — и, вновь увидев простор, радостно затрусила по бездорожью, по кочковатым пустошам. Барбадильо заметал следы.

Мариус молчал, как рыба, которую он видел в хранилище реликвий. Лишь в убийстве хранителя он признался Барбадильо — и замкнулся в себе. Но для Барбадильо и такого полупризнания хватило, чтобы понять — надо срочно уносить ноги. А когда бежишь, глупо терять время на болтовню, не имеющую прямого отношения к побегу. И Барбадильо оставил спутника в покое. Бывший шут, человек любопытный, конечно, не отказался бы узнать детали происшествия, но убийство — не самая подходящая тема для разговора с убийцей.

Ну, а Мариусом владело ледяное оцепенение. Глубоко внутри, под толстым слоем пепла, что-то ныло. Но лучше было не ворошить пепел.

Мариус почти не замечал, что творится вокруг. Посторонняя жизнь отключилась напрочь. Существовал лишь внутренний мир, и там происходило огромное число коллизий, отодвигавших реальность на задний план. Лишь однажды Мариус вышел из столбняка, обнаружив себя на ночевке в аккуратной березовой роще у какого-то маленького городка. Он стеклянно выглянул из кибитки. Покрытые влагой стройные изящные деревца со стволами настолько белоснежными, что даже в сумерках видно. Рулады сверчков, загадочный шелест листьев. На козлах несет дозор недремлющий Барбадильо. Эта картина врезалась Мариусу в память — и он снова ушел в себя.

Только в Даре, обнявшись с Расмусом, Мариус почувствовал, что жизнь возвращается к нему. И первым делом спросил друга, не появлялся ли Уго.

— Не появлялся, — ответил друг деревянно, выдержал недоуменный взгляд Мариуса, пожал плечами и только после этого отвел глаза, пренебрежительно фыркнув:

— Подумаешь, делов куча!

Мариус задумался. Давно истекли все сроки, назначенные самим же Уго. Ничего не попишешь — придется отправляться без него. Тогда, при расставании, Уго сказал: "Обо мне не думай. У тебя в голове должно сидеть одно — успеть разгадать все загадки в срок. Важнее для тебя ничего нет".

— Подождем еще пару дней, — принял решение Мариус.

— Да ты что — влюбился в него, что ли? — взорвался Расмус.

— Я сказал — подождем, — повторил Мариус, оловянно глядя другу прямо в лоб.

И Расмус счел за благо промолчать.

Эти два дня оказались не так скучны, как можно было предположить, потому что Барбадильо, наконец, поведал двум друзьям свою историю. С ней знаком всякий, кто прочел восхитительные "Хроники Рениги" аббата Этельреда. Мариус с Расмусом «Хроник» не читали. Для них история жизни Барбадильо прозвучала как волшебная сказка, в которой короли и придворные равнозначны драконам, троллям и розоволосым феям, потому что столь же ирреальны.