Золотая шпора, или путь Мариуса

Но Барбадильо, конечно, тоже это понимал. Ни единого шанса у Мариуса так и не появилось. Он неоднократно был готов сдаться, ответить на все вопросы Барбадильо. И всякий раз слова, готовые сорваться с языка, застревали в горле. Мариус был уверен, что это Крон контролирует каждую его мысль и не дает проболтаться. К тому же, было понятно, что после признания станет еще хуже. Барбадильо, завладев тайной, сможет подчинить Мариуса своим интересам и полностью поработит его. Мариус приучался терпеть Барбадильо — и просто «отмораживался», не реагируя ни на какие провокации. Но силы оказались слишком неравны. Барбадильо ухитрялся регулярно пробивать ледяной панцирь безразличия, в который Мариус изо дня в день пробовал втиснуть свою душу. Несколько дней понадобилось Мариусу, чтобы понять неизбежность поражения. Но, решил он, пусть поражение придет само. Такие вещи не торопят.

Ну, а Симон… К нему у Мариуса претензий не было. Парень попал в суровый переплет. Нарушить волю Пророка — немыслимо. Бежать в то время, как Пророк почивает на биваке… Ерунда! Для мерданов существование вне Пустыни Гномов лишено смысла.

Так они и жили.

Куда направлялся Мариус? Конечно, в селение Визар на южной окраине Красного Леса. Там он оставил Уго. Надеялся ли Мариус, что к товарищу вернулась память? Разумом нет. Сердцем — почему-то да. И Уго, как помешанный, бросился навстречу Мариусу, стиснув потерянного, казалось, навсегда спутника в яростных объятиях. Выглядел грамотей превосходно. Он бешено хохотал, обнажая крепкие зубы. Он хлопал Мариуса по спине и все пытался что-то сказать, но от волнения не мог вымолвить и слова.

— Ты меня вспомнил? — спросил Мариус, с удивлением отмечая лихорадочное возбуждение Уго, совершенно для него несвойственное.

— Да, черт возьми! — воскликнул Уго. — Вспомнил вдруг все сразу.

Хотел тут же скакать за тобой, но прошло уже полтора месяца, как ты уехал.

Мариус прикинул.

— Да, в то время я уже в Пустыне Гномов околачивался.

Тут взгляд Уго обратился, наконец, к спутникам товарища. Поперхнувшись от удивления, он узнал Барбадильо.

— Постой, это же ведь тот… бывший королевский шут? — изумился он. — Его-то как сюда занесло?

— Потом расскажу, — Мариус стремился замять эту тему на некоторое время.

— Мы сопровождаем твоего друга, — отчеканил Барбадильо, пристально глядя на Уго.

— Это вождь людей, которые живут в Пустыне, — сообщил Мариус неохотно.

Реакция Уго поразила была просто потрясающей. Человек, к которому вернулась память, вдруг вновь превратился в человека, что-то мучительно пытающегося вспомнить.

— Да! Точно! Боже мой… — и он замер, уставившись на Барбадильо. — Но нет, не может быть!

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Мариус. Болезненная мимика Уго выглядела жутковато. Однако тот справился с эмоциями и ответил:

— Ничего. Однако жизнь играет нами, как хочет!

Подойдя к Барбадильо, он быстро сделал пальцами какой-то знак. К удивлению Мариуса, Пророк ответил ему тем же.

— Пройдемте в мою хижину, — пригласил Уго.

Услышав «пройдемте», Мариус воспринял это как приглашение для всех троих. Иначе и быть не могло. К каждому из присутствующих Уго мог обращаться только на «ты». И Мариус чуть не упал от удивления, когда понял и увидел, что Уго имеет в виду одного лишь Барбадильо. Ошибиться было невозможно. Уго никого вокруг не замечал, пожирая глазами предводителя мерданов, как будто тот был сделан из золота.

Эти двое, зачарованно глядя друг на друга, как парочка влюбленных, сделали несколько шагов. Мариус нерешительно последовал вслед за ними. Тут Уго опомнился и, повернув голову, извиняющимся тоном сказал:

— Подождите нас здесь, друзья! — и показал на скамью под навесом из веток.

Мариус потрясенно хмыкнул, но остался. Автор же, пользуясь свойственной ему вседозволенностью, проникнет в жилище Уго.

В уютной обстановке, облагороженной умелыми руками Уго, хозяин, как факир, вытянул неизвестно откуда пресловутый малиновый плащ, хорошо знакомый всем нам.

— Это для вас, мастер, — торжественно произнес он. — Вручаю его вам по решению Верховного Совета.

Глава 34 Несколько гипотез и одна неразделенная любовь

Барбадильо внимательно осмотрел плащ. Так проверяют добротность вещи в торговой лавки. Выражение лица у Барбадильо было неуверенное, словно он сомневался насчет качества отделки или добротности материала. "Предложи-ка мне, братец, что-нибудь получше!" — казалось, хотел он сказать.

Но ничего такого не было произнесено. Вздохнув с некоторой покорностью, Барбадильо свернул плащ. Присев на скамью, он устало буркнул:

— Благодарю тебя, брат, за приятную новость. Передай Верховному Совету — я глубоко признателен за оказанную честь, заверяю в дальнейшей самоотверженности — и прочая, и прочая.

Уго поклонился.

— Совет рассчитывает на вас даже больше, чем на прочих мастеров, — сказал он. — Они полагают, что поставленная задача по плечу только вам.

Барбадильо скупо улыбнулся, держа под жестким контролем строптивые мышцы своего лица.