Золотая шпора, или путь Мариуса

Мариус сидел под навесом из ветвей пышного дуба и тихо переговаривался с Симоном. Местные обитатели проходили мимо, некоторые узнавали Мариуса, но в разговор не вмешивались — по природной деликатности, а более — по незнанию всеобщего или из-за страха перед чудовищем-мерданом, восставшим из пекла Пустыни.

И все-таки произошло то, чего Мариус опасался больше всего.

— Нехорошо поступал ты, — прозвучал откуда-то сзади укоризненный прозрачный голосок.

Мариус с Симоном синхронно вздрогнули. Дочь природы, сестра леса, Зинга подкралась неслышно, шаги ее растворились в шелесте листвы, шорохе травы, шуршании лесных тварей. Обернувшись, Мариус посмотрел на ее смуглое лицо, почти черное в тени зарослей. Плеч видно не было. Казалось, голова Зинги вырастает из огромного шаровидного кустарника. Сестра леса, дочь природы, дикая красавица не воспринималась в отрыве от местного ландшафта, и вычленить ее из этой среды можно было только чем-то необратимым — вроде смерти. Или любви.

— Зинга любит, — продолжало юное создание. — Зинга обманывать зачем? Зачем убегал ты? Ведь сказал ты — с собой возьму Зинга я.

Борясь с неловкостью, Мариус искоса взглянул на Симона. Юный мердан наблюдал сценку во все глаза, непонимающе хлопая ресницами. Торопливо, позорной скороговорочкой, судорожно пытаясь сохранить достоинство в глазах Симона, Мариус ответил:

— Я собирался вернуться… Видишь, я вернулся? — и только тут сообразил, что Зинга говорит пусть на исковерканном, но все же на всеобщем языке, которого Симон совершенно не понимает. Мариус успокоился, перестал трусливо сутулиться, выпятил грудь колесом и сказал Симону на ренском:

— Посиди. Сейчас я с ней разберусь.

И разобрался.

— Дай мне хоть поужинать, — взмолился он. — Потом поговорим. Я тебя найду.

Зинга недоверчиво зыркнула на него круглыми черными глазами.

— Ну честное слово, никуда я не денусь! — клятвенно сложил руки Мариус. — Я устал и больше не могу ехать верхом. Только перекушу, отдохну и тут же тебя найду. Можешь сама назначить место, где мы встретимся.

— Зинга не верит, — последовала убийственная реплика. — Зинга любит.

— Она меня замучила, — скаля зубы, сообщил Уго позже, за ужином. — Сколько ей о тебе ни рассказывай — все мало. Всю родню твою ей представил, всех соседей по Холмам перечислил. В общем, готовая жена.

— Ладно тебе! — сердито фыркнул Мариус. — Какая, к лешему, жена? Чушка немытая!

— Дурак ты, дружок! — покачал головой Уго. — Она ведь тебя любит, причем так, что умереть за тебя готова. Даже больше: готова отправиться за тобой на край света. Для здешних людей это ведь еще хуже смерти.

Мариус, насупившись, ковырял пальцем стол.

— Я советы никому не даю, — сказал Уго совсем не дружелюбно. — Но одно понять ты должен. Такая любовь человеку выпадает только однажды. Если выпадает вообще. — Усмехнулся и добавил: — Уж поверь.

Стояло начало ноября. Уж небо осенью дышало — даже в этих южных широтах. Уж реже солнышко блистало. Темнело рано, а в окружении леса — тем более. Сумеркам обязательно сопутствовала сырая прохлада. Запахнув поплотнее новую кожаную куртку — подарок Хара, здешнего лидра, — Мариус отправился на поиски настоящей любви.

Она стоически сидела на пеньке — воплощенное терпение. Услышав шаги Мариуса, вскочила. В сумерках ее лица Мариус разглядеть не мог, но готов был поклясться, что глаза ее засветились счастьем — и в лесу сразу стало теплее.

— Ну, что мне, горе мое, с тобой делать? — сердито осведомился Мариус.

— Хочу жить с тобой, — последовала, судя по всему, домашняя заготовка.

— Где? — хладнокровно спросил Мариус.

— Где скажешь! — еще одна отшлифованная реприза.

— Да ведь жить-то нам негде, — жестко сказал Мариус. — Мой дом далеко. До него дорога трудная. А здесь я не останусь. Да я тебе все это уже говорил.

— С тобой поедет Зинга, — торопливо вставила она. — Трудно если — Зинга привыкнет. Поможет Светлый Митра. Говорил Господь: любишь его если — ехать с ним, куда поедет он, можешь.

Ну, конечно! Светлый Митра! Этот советчик на все случаи, видимо, твердо вознамерился повесить Мариусу на шею спутницу жизни.

— Ты хотя бы раз в Красный Лес далеко заходила? — механически, без вдохновения и веры в успех, аргументировал Мариус.

— Красный Лес я ходила. Не страшно. Там тропы есть такие, которые знать хорошо, — радостно парировала Зинга.

— С тобой мы будем тащиться, без тебя — лететь, — образно возразил Мариус.

— Не будем. Быстрая я, — заверила его Зинга.