Золотая свирель. Том 1

Сумерки здесь сгустились, стало совсем темно, однако я неплохо различала узкую его спину впереди и ровные гладкие стволы вокруг. В сосновом лесу нет подлеска, а землю устилает толстый хвойный ковер, глушащий шаги. Мы с Ирисом плыли в темноте как два призрака, только под моей ногой время от времени похрустывали ветки. Скоро я ощутила чуть заметный подъем почвы, потом лес окончился, словно ножом срезанный, и поперек дороги протянулась череда песчаных дюн, кое-где поросших молоденькими сосенками.

Мы пересекли дюны – море вдруг распахнулось впереди, словно веер иззелена-синий, щедро прошитый лунным серебром – от края и до края… И ветер с моря – едкий, мокрый, ранящий – распахал грудь мгновенным, упоительным, долгим-долгим, нескончаемым как перед гибелью вздохом.

– Стой, – Ирис задержал мой порыв кинуться со всех ног к воде. – Погоди немножко. Луна выйдет из-за облаков.

Я поглядела на небо. Там, путаясь в ветхом перистом шлейфе, летела луна, на треть срезанная с левого края. На глазах у нас облачный шлейф ее истончился, разорвался – и весь берег неожиданно вспыхнул длинными волнистыми полосами; и гладкий пляж и покатые спины дюн многажды перепоясали ленты серебристо-белого сияния.

– О-ох… – восхитилась я. – Словно кто-то холст расстелил отбеливать.

– Это не холст, – серьезно поправил Ирис. – Это полотно. Стой на месте, а то наступишь на него – Перла сочтет за неучтивость…

– Полотно? Ты хочешь сказать… на самом деле?

Я присела на корточки, стараясь дотянуться до лунной полосы на земле – сквозь сияние я четко видела выглаженный ветром песок, мелкие камешки, ракушки, сосновые иголки.

– Не трогай, – мягко сказал Ирис. – Погоди. Оно пока не твое.

– Полотно! Выбеленное лунным светом! Высокое Небо, здесь и вправду что-то есть… здесь и вправду…

– Перла нас встречает. Встань, Лессандир, и поприветствуй Прекрасную Плакальщицу.

Я поспешно поднялась. По кромке воды в нашу сторону шла девушка – белая и прозрачная, словно ночной мотылек. Она казалась невероятно хрупкой, просто бестелесной – пока не подошла совсем близко, и я не увидела, что ростом она не уступает Ирису, а лицо у нее такое, что и не знаешь толком – то ли задохнуться от восхищения, то ли тактично отвести глаза, как отводят взгляд от бельма или родимого пятна.

– Здравствуй, Ирис. – Голос у нее оказался настолько низкого регистра, что уже и не походил на женский. – Это и есть твоя смертная гостья?

– Да, Прекрасная. Именно за нее я поручусь перед Королевой в ночь полнолуния.

– Что ж… Здравствуй и ты, малышка.

Перла, улыбаясь краешками губ, смотрела на меня. Огромные, как зеркала, глаза ее были черны и начисто лишены белка. Опушенные белыми, с черными кончиками, ресницами, зеркально-черные глаза на белом-белом лице, в них отражались и мы с Ирисом, и почему-то луна, хотя она висела за спиной у Перлы.

– Приветствую, госпожа… – пискнула я.

– Ну… – тихонько засмеялась она, и вибрация ее смеха странно сообщилась воздуху; у меня перехватило дыхание. – Госпожа у нас одна, и это не я, малышка. Госпожа примет поручительство за тебя у этого босоногого сумасброда. Впрочем, он у нас не один такой. – Перла опять тихонько рассмеялась. – Мне, что ли, заманить какого-нибудь смертного себе на забаву?

Я хотела сказать, что меня никто не заманивал, что это я сама… но я решила воздержаться. Говорить с этой женщиной было все равно что говорить с драконом – она казалась еще более чуждой, чем Вран. Во Вране была какая-то мрачная темная страсть, а здесь – улыбка столетий.

Она наконец подняла зеркальный взгляд и посмотрела поверх моей головы на Ириса.

– Ты ведь не просто так привел ее ко мне, Босоножка? Ты что-то хотел попросить для своей игрушки?

– Платье, Прекрасная. Она должна хорошо выглядеть на балу у Королевы. За это я отдам тебе то, что ты хочешь.

Из-за моего плеча протянулась рука, на ладони ее лежал маленький нож в форме птичьего пера – я не раз уже видела его; с помощью этого ножичка Ирис ловко мастерил свистульки и дудочки из тростника.

– Ого! – Перла почему-то отступила. Белая, с черным кончиком бровь ее изогнулась, как горностайка. – Ты и впрямь сумасброд, малыш. Убери скорей, и не вздумай предлагать его ни мне, ни другим, тем более за всякую мелкую услугу. – Она негромко фыркнула и, кажется, успокоилась. – Мальчик, ты понял, что я сказала? Нет ничего глупее ненужной жертвы. Хорошо, что ты обратился ко мне. Морион, Шерл или Куна не столь щепетильны.

– Тогда чем я расплачусь?

– Мы договоримся. – Она улыбнулась, мелькнув острыми зубами. В черных зеркалах дважды отразился озадаченный Ирис с закушенной губой; волосы его бились и развевались как флаг, хотя ветер стих и море разгладилось. – Мы договоримся, Босоножка. А ты. – Тут она наклонилась ко мне, и из глаз ее глянули на меня две треугольные скуластые мордочки, по-дикарски разрисованных полосами и зигзагами, два ухмыляющихся, совершенно не похожих на мое, лица. – А ты иди со мной, малышка. Я сделаю тебе платье, которое ты не сносишь за всю свою жизнь, сколько бы тебе ее ни было отмерено.

Она отступила назад, повернулась, маня улыбкой:

– Идем, девочка.