Золотая свирель

— Будет тело! — старуха хихикнула. — Уж поверь мне, я шделаю вше как надо. Шистенько, комар носа не подтошит.

— Куклу что ли? — догадалась я. — Муляж?

— Увидишь! — пообещала старуха.

Ух. Надо мне это все переварить. Сегодня уже вряд ли что-то серьезное случится, а вот Амаргина я, может, еще добуду.

Так. Вопрос — как добыть Амаргина? Искать его бесполезно, надо ждать, когда сам придет. А приходит он, только когда я выполняю то, что он от меня хочет. Чтобы дать новое задание. А что он от меня хочет сейчас? Сейчас он хочет, чтобы я находилась рядом с мантикором и помогала ему. Если я найду Малыша, Амаргин объявится. Может быть. А может быть и нет.

В любом случае, мне надо отправиться на поиски Малыша. А Мораг… Мораг пока подождет. Пусть копается в библиотеке, расспрашивает слуг, ей есть чем заняться. А покушения, будут они продолжаться или не будут — мое присутствие вряд ли что изменит.

Прежнюю версию нельзя убирать со счетов. Вполне вероятно, что все эти разговоры о вороне — натуральный старушечий маразм. Действительно, вычитала в Книге Книг (и при чем тут "Облачный сад"?) какую-то левую притчу, приклеила к ней сплетни про покушения, плюс некоторое совпадение имен — и пожалуйста, глупая араньика растопырила уши и благодарно внимает мудрости эхисерос.

Амаргин мне мозги прояснит. Больше некому.

— Что же, Ама Райна, спасибо тебе за беседу. Пойду я.

Старуха подняла голову, моргая воспаленными глазами. А ведь она и впрямь ночей не спит, прядет свои нити. Вон, в углу, накрытые вылинявшим платком — пушистые валики готовой пряжи, словно великанские катышки серой пыли.

— Иди, шладкая, иди к Каланде. Пришматривай жа ней. Ты же любишь нашу Каланду, араньика?

— Конечно.

— Ошень любишь?

— Очень, Ама Райна.

— А ешли понадобитша жа нее жижнь отдать, отдашь?

— Я постараюсь защитить ее по мере сил, Ама Райна. Если придется за нее драться — что ж, буду драться. А там как получится.

Старуха нахмурилась и погрозила мне пальцем:

— Она доштойна иштинной любви. Иштинной, и никакой другой. Инаще тебе не быть ш ней рядом! Жапомни это, араньика.

— Да, — сказала я. — Да, конечно.

Печально. Бабка живет тем, что прошло безвозвратно. Любит ту, кого уже нет. Требует от других той же любви. Безоглядной, нерассуждающей.

Бедняга.

Впрочем, почему — бедняга? Любить лучше, чем ненавидеть, и уж гораздо лучше, чем не чувствовать вообще ничего. А что объект неблагодарен… ну так что же? Любовь держит на плаву не только того, кого любят. Гораздо больше она поддерживает любящего.

И выходит так, что сумасшедшей этой старухе стоит позавидовать.

Запахнув поплотнее плащ и натянув капюшон, я спустилась из райнариной скворечни. Прошла сквозь весь Бронзовый Замок. Никто не попытался меня задержать.

А на улице уже смеркалось. Ветер изменился и дул теперь с севера, с моря. Полнеба затянуло тучами. Горизонт был только чуть-чуть подсвечен алым — садящееся солнце скрыли облака. Река потеряла синеву и сделалась серой, пасмурной. Опять будет дождь?

Узкие улицы до самых крыш наполнила тень. Под нависшими верхними этажами, в провалах арок, в тесных переулках ворочалась ночь. Сменились запахи; дневная вонь ушла на задний план, и в сыроватом воздухе потянулся аромат торфяного дымка, речной свежести, готовящейся пищи. Зажглись окошки, люди потихоньку разбредались по домам, и только у распахнутых дверей трактиров царило оживление. Лавки все, конечно, были закрыты.

Хм. Похоже, мы с Кукушонком остались без еды. Что весьма плохо, ибо ратеровы запасы мы подъели, а у меня в гроте, кроме остатков мантикоровой рыбы — шаром покати. А чего-нибудь горяченького было бы сейчас весьма недурно… И денежка у меня осталась — единственная золотая авра, да вот только…

Я пересекла пустую рыночную площадь, и начала спускаться к кварталам Козыреи. Ну, предположим, что мне мешает скромно зайти в какой-нибудь трактир и купить там поесть? Попросить хозяина сложить еду в корзинку, тихонечко с этой корзинкой выйти и быстренько исчезнуть с глаз долой? Не обязательно же меня там отследят, верно? Я не пойду в знакомый трактир, я пойду куда-нибудь… да вот хотя бы в тот, куда меня Пепел водил! Он, трактир этот, кстати, где-то здесь, в портовом районе. Только бы какая пьяная рожа не прицепилась…

А вот не сходить ли мне на площадь, к фонтану, где Пепел ублажает пением кумушек? Может, встречу его там, поблагодарю заодно… только поспешить надобно, а то ворота закроют, а Кукушонок и так меня заждался.

Ой! Я зазевалась, соображая, куда свернуть, и какой-то человек налетел на меня со спины.

— Прошу прощения, сударыня, не зашиб ненароком?

Пожилой мужчина, высокий, седой, в поношенной, но опрятной одежде. Я моргала, вглядываясь в его лицо.

— О, прошу прощения, барышня! Не зашиб, спрашиваю?

— Хелд! Хелд Черемной!

Я стянула капюшон. Мужчина улыбнулся, отступил на полшага чтобы оглядеть меня.

— Ну да, я Хелд и есть. А вот твоего личика я что-то, барышня, не припомню.

— А ты меня и не знаешь, Хелд. Я с твоим сыном знакома, с Ратером.