Золотая цепь

– Конечно же, нет. Она предложила мне встретиться в Лондоне, на том месте, где мы с Мэтью раньше тренировались в сохранении равновесия. Я когда-то рассказывал ей об этом.

– И все-таки… – На лице Мэтью отразилось сомнение. – Ты считаешь, это разумно? Мой братец – идиот, но если Анклав желает, чтобы ты держался подальше от Блэкторнов…

– Я должен идти, – отрезал Джеймс, не желая вдаваться в объяснения; он знал своих друзей и знал, что они увяжутся за ним, если он передаст им содержание письма. Он счел за лучшее уйти немедленно – пусть думают, что он озабочен исключительно романтическими проблемами. Он наклонился, чтобы почесать Оскара, и продолжал: – Томас, Кристофер, идите в лабораторию и займитесь противоядием. Мэтью, я зайду за тобой после встречи с Грейс, и мы вместе отправимся к «Дьяволу».

– Вечно я отправляюсь к дьяволу, – вздохнул Мэтью, но в глазах его блеснули хитрые искорки. – Я буду в таверне к полуночи. Приходи, когда сможешь.

Джеймс извинился и поспешил прочь. Ему казалось, что письмо, лежавшее в кармане жилета, живое и бьется, как второе сердце. Снова и снова перед глазами у него возникала последняя строчка, написанная рукой Грейс:

«Я буду ждать там и молиться, чтобы ты пришел. Помоги мне, Джеймс. Я в опасности».

Алистер высадил Корделию у дома Анны, небрежно потрепал ее по голове и пообещал вернуться незадолго до девяти. В девять мать обычно приказывала подавать обед, и Корделия подумала, что они здорово рискуют, однако прежде, чем она успела окликнуть брата и спросить, куда он направляется, коляска уехала прочь. Корделия удивилась, но не слишком.

Она со вздохом отвернулась и принялась рассматривать Перси-стрит, узкую улочку, отходившую от Тоттенхэм-Корт-Роуд. Вдоль улицы тянулись ряды домов из красного кирпича, и все эти дома выглядели совершенно одинаковыми. У каждого были подъемные окна, белая парадная дверь, кирпичные дымоходы, крыльцо с несколькими ступенями. Железные ограды у дверей для слуг были выкрашены черной краской.

На ступенях перед домом 30 сидела какая-то девушка и плакала. Она была одета по последней моде, в прогулочное платье из синей фуляровой ткани с кружевной отделкой. На юбку было нашито, наверное, несколько акров оборок. Волосы девушки поддерживала повязка с шелковыми розочками, и цветы вздрагивали при каждом рыдании.

Корделия проверила адрес, записанный на листке бумаги – у нее еще оставалась робкая надежда на то, что ей все-таки нужно не сюда. Увы, Анна жила именно в доме номер тридцать. Корделия вздохнула, расправила плечи и направилась к крыльцу.

– Прошу прощения, – заговорила она. Девушка своими юбками загораживала вход, и не было никакой возможности незаметно протиснуться мимо нее. – Могу я пройти к Анне Лайтвуд?

Девушка резко подняла голову. Она была очень хорошенькой: со светлыми волосами и розовыми, несмотря на слезы, щеками.

– А зачем вам туда? Вы кто? – недовольно воскликнула она.

– Я, э-э… – Корделия внимательно пригляделась к незнакомке. Определенно, из простых людей – ни Меток, ни признаков гламора. – Я ее кузина. – Это было не совсем верно, но она не смогла придумать ничего лучшего.

– О. – Девушка взглянула на незнакомку уже не так сердито. – Я… я здесь потому… ну, потому, что это просто слишком, слишком ужасно…

– Могу я спросить, в чем заключается ваша проблема? – спросила Корделия, в глубине души не желая услышать ответ; она понимала, что вряд ли сможет найти какое-то решение проблем рыдающей девицы.

– Анна, – простонала девушка. – Я любила ее – я до сих пор ее люблю! Я готова была бросить ради нее все, все это, приличное общество и его правила, лишь бы быть с ней вместе, но она вышвырнула меня на улицу, как собачонку!

– Ну-ну, полно, Эванджелина, – раздался чей-то ленивый голос, и Корделия, подняв голову, увидела в окне второго этажа Анну. Анна была одета в роскошный мужской халат из бордовой парчи с золотым отливом, лицо ее обрамляли короткие волнистые кудри. – Как ты можешь говорить, будто тебя вышвырнули на улицу, если за тобой сейчас приедет мамочка, два лакея и дворецкий. – Она помахала рукой. – Добрый день, Корделия.

– О Боже, – воскликнула Корделия и погладила несчастную по плечу.

– А кроме того, Эванджелина, – продолжала Анна, – в среду ты выходишь замуж. За баронета.

– Он мне не нужен! – Эванджелина вскочила на ноги. – Мне нужна ты!

– Нет, – твердо ответила Анна. – Тебе нужен баронет. А не жизнь в моей крошечной квартирке, заваленной всяким хламом. А теперь иди, Эванджелина, будь умницей.

Девушка снова разразилась рыданиями.

– Я думала, что я – твоя единственная, твоя судьба, – хныкала она. – После всех других девушек… я думала, они для тебя ничего не значили…

– Не значили, – весело согласилась Анна. – Как и ты. Поднимайтесь же, Корделия, чайник уже вскипел.

Эванджелина издала такой страшный вопль, что Корделия отпрянула, испугавшись за собственную безопасность. Покинутая возлюбленная тряхнула головой, и ее светлые кудри рассыпались по плечам.