Золотая удавка

– Я думаю, что нам неплохо будет и здесь. – Она обвела взглядом окружающее их буйство растений.

– Звучит двусмысленно, – вырвалось у него.

– Что?

– Нет, ничего, так, сорвалось.

– Оговорка по Фрейду? – улыбнулась Мирослава.

Теперь его очередь была спросить:

– Что?

– Ничего интересного, – снова улыбнулась она, – мысли вслух.

– Бывает, – буркнул Захар.

– Захар Петрович, вам нравится здесь работать?

– Просто Захар. Да, мне здесь очень нравится.

– Ну что ж, просто Захар, расскажите мне о Евгении Бельтюковой.

– Что я могу о ней рассказать? – делано удивился он. – Мы с ней обитали в параллельных мирах.

– Которые вопреки математике иногда пересекались?

– Что вы имеете в виду? – насторожился парень.

– Ничего, кроме того, что, живя в одном доме, вы время от времени встречались.

– Ну, да, – согласился он, – Евгения Валентиновна любила гулять в теплое время года в саду. – Он кивнул в сторону окна.

– А зимой приходила сюда…

– Приходила, конечно, – не стал отрицать он.

– И о чем она с вами говорила?

– С чего вы вообще взяли, что дочка миллиардера станет о чем-то разговаривать с садовником?

– А почему, собственно, нет?

– Ну, хорошо, иногда она расспрашивала меня о растениях, время от времени просила срезать те или иные цветы и принести в ее комнату.

– Вы выполняли ее просьбы?

– А вы как думаете? – ответил он вопросом на вопрос.

– Думаю, что да.

– Правильно думаете, – усмехнулся он.

– Вы оставались у нее на ночь?

– Что?! – Захар так высоко подпрыгнул на месте, что Мирославе даже показалось, что он пробьет головой потолок.

Но, слава богу, ничего подобного не случилось.

– Вам нравилась Евгения Бельтюкова?

– Нет! – рявкнул он. – То есть да, – Захар окончательно растерялся и запутался, – она была дочерью моего хозяина, и я относился к ней с уважением.

– Понятно…

– Что вам понятно?! – вспылил он. – У меня, между прочим, есть невеста, и мы скоро поженимся.

– Поздравляю. Наверное, хорошая девушка.

– Да, Оксана учится на ландшафтного дизайнера.

– Работать будет здесь же?

– Не знаю…

– Вы не говорили об этом с Валентином Гавриловичем?

– Не успел, – признался он.

– Скажите, а что вы думаете о Мироне?

– Порошенкове?

– Разве в этом доме есть другой Мирон? – мягко улыбнулась Мирослава.

– Ничего я о нем не думаю. Парень как парень.

– Он не достает вас?

– Зачем ему это? Мы с ним вообще практически не общаемся – здравствуйте, доброе утро – и все.

– А какого вы мнения о Филиппе Яковлевиче?

– Хороший мужик. Бывший военный.

– С ним вы общаетесь?

– Иногда. Он время от времени приходит сюда, садится вон на ту скамью, – Захар кивнул в сторону деревянной скамьи, – и рассказывает интересные случаи из своей жизни.

– Рассказы касаются его военной службы?

– Да.

– А что вы можете сказать о супругах Артамоновых?

– Ничего, – он пожал плечами, – если Василий Афанасьевич и приходит сюда время от времени, то либо молча прогуливается, либо читает.

– А Вера Максимовна?

– Вера Максимовна трещит по телефону, – усмехнулся он.

– Здесь?

– Здесь, здесь, – подтвердил он, не отпуская улыбку с губ, – она считает, что здесь ее никто не слышит.

– А вы?

– Что я? – Он пожал плечами. – Небось слышали, что римские матроны ходили голыми при рабах, так как за людей их не считали.

– Но Артамонова не римская матрона, а вы не раб.

– Новые русские примерно так же относятся к людям, которые на них работают.

– Но Вере Максимовне до новой русской далеко.

– Приобщилась через родственные связи мужа к благам и приобрела соответствующие привычки.

На Мирославу Вера не произвела впечатления зазнавшейся капризной дамочки, но она не стала переубеждать Захара.

– Вы знали, что у Евгении был роман с артистом цирка?

– Знал.

– Откуда?

– Клара как-то насплетничала.

– Она осуждала Евгению?

– Что вы! Восхищалась! Ах, как романтично!

– Кларе не нравился жених Евгении?

– Официальный?

Мирослава кивнула.

– Наша Клара, – усмехнулся садовник, – находила его скучным.

– Вот как? Но ведь он богат.

– Богат папа.

– Это имеет значение?

– Когда как, – неопределенно отозвался Захар.

– А ваша невеста богата?

– Шутите?! – округлил он глаза.

– Значит, любовь?

– Значит, любовь.

– А какие отношения у вас с Инной Нерадько?

– С Инной Нерадько у нас нет никаких отношений, – спокойно ответил он.

– Но вы ведь общаетесь?

– Редко. Инна не склонна общаться с обслугой.

– Вот как. Но ведь ее мать…

– Ее мать – особа, приближенная к императору, – усмехнулся Захар.

– В смысле?

– В том смысле, что Серафима Оскаровна давно работает в этом доме и в какой-то мере воспитывала и Евгению, и Мирона. Ведь матери у них у обоих не было.

– Инна росла как бы рядом с ними?

– Как бы, – согласился он, – но ничего определенного об этом я вам сказать не могу, так как меня в то время, как вы догадываетесь, в этом доме не было.

– Не было, – согласилась она.

Под неодобрительным взглядом Захара Мирослава сорвала цветок жасмина, уткнула в него нос и погрузилась в задумчивость.

Борисову она почему-то напомнила кошку, которая задремала на солнышке.

Но тут Мирослава ошарашила его новым вопросом:

– Вы думаете, что Инна чувствовала себя обманутой?

– Кем обманутой? – не понял он.