Золотая удавка

– Какие похороны? – спросил он недоуменно и потер лоб тыльной стороной руки.

– Вашей любимой девушки.

– Девушки? Любимой? – переспросил он.

– Ну, мы не знаем. Может быть, вы разлюбили Евгению настолько, что убили ее.

– Как убил?! – стало заметно, что мысли в голове Верещака зашевелились.

– Задушили черным чулком. Вы, вы, гражданин Верещак! – не выдержал следователь.

– Я – Женю?! Да вы с ума сошли! – Адам вскочил со стула. Но был тут же водворен дюжим оперативником на прежнее место. – Вы лжете! – закричал Верещак, пытаясь вырваться из удерживающих его рук.

Но силы были неравные, накачанный оперативник без видимых усилий удерживал циркового артиста, организм которого был изнурен чрезмерным злоупотреблением алкоголя.

– Да не вертитесь вы, как уж на сковородке! – прикрикнул на него следователь. – Отвечайте, за что вы убили Евгению Бельтюкову?

– Я никого не убивал!

И обращаясь к оперативнику:

– Да отпустите же меня, наконец!

– А вы будете паинькой и станете сидеть смирно? – спросил тот голосом заботливой няньки.

– Буду!

– Обещаете?

– Обещаю!

– Отпусти его, – велел Шура, – но стой рядом.

Оперативник кивнул и разжал крепкие, но далеко не дружеские объятия.

Верещак встряхнулся всем телом, как бродячий пес, попавший под ливень.

Он изо всех сил пытался справиться с волнами накатывающей на него дурноты. Адам никак не мог уразуметь, что Женя убита. Вдруг его просто жестоко разыгрывают?

– Я вам не верю, – сказал он.

– В смысле? – удивился следователь.

– Женя жива и здорова.

– Так, – проговорил Наполеонов, – такое впечатление, что вы, гражданин Верещак, все это время пребывали не в загородном доме нувориша.

– Не имеете права! – неожиданно взвизгнула Кокорина.

– Не понял? – оглянулся следователь.

– Мой отец не нувориш! – Елена топнула ногой. – Он – честный предприниматель!

У Наполеонова уже вертелся на языке ядовитый вопрос: «А где твой папаша, так называемый честный предприниматель, деньги взял на открытие бизнеса?» Но ничего такого он не сказал, негоже следователю пререкаться со свидетелями.

– Ну, так вот, господин артист, – повернулся он снова к Верещаку, – у меня складывается такое впечатление, что все это время вы пребывали не в загородном доме товарища предпринимателя, – не смог он удержаться от иронии, – а в пещере каменного века.

– Почему это?! – взвилась Кокорина.

– Помолчите! – рявкнула Василиса и посмотрела на Елену таким тяжелым взглядом, что та невольно прикусила язык.

– Да потому, – ответил Наполеонов, – что о смерти Бельтюковой сообщали все газеты и местные телекомпании. А уж в Интернете, несомненно, об этом судачили все, кому не лень. И только вы, господин артист, и ваша новая возлюбленная ничего не знали.

– Она мне не возлюбленная, – хмуро проговорил Верещак, не глядя в сторону Кокориной.

– Ну, новая подружка, – легко согласился следователь.

– И не подружка! – рявкнул Верещак.

– Что же вы в таком случае здесь делаете? И зачем вообще сюда приехали?

– Я не помню, – уныло обронил Адам.

– Чего не помните?

– Как я здесь оказался и сколько времени тут нахожусь.

– Приехали! – всплеснул руками Наполеонов.

– А что вы помните? – осторожно спросила Мирослава.

– Последнее, что я помню – это ночной клуб. Я пил… А потом подошла она, – он кивнул на Кокорину.

– И стала с вами разговаривать?

– Нет, она больше молчала. Делала вид, что сочувствует, – хмыкнул Верещак.

– А вам нужно было сочувствовать?

– Я никого не просил!

– Адам, почему вы решили напиться?

– Это мое дело!

– Не совсем. Я разговаривала с вашими друзьями Колей Потаповым и Семеном Дулей, так они заверили меня, что вы не пьете.

– Вы видели Колю и Сеню? – встрепенулся он.

– Да, – подтвердила Мирослава, – и они очень беспокоятся о вас. И не только они, Иван Васильевич и Илья Савельевич тоже…

– Выходит, что я всех подвел, – опустил голову Верещак.

– Адам, мы очень хотим найти того, кто убил Евгению, помогите нам, пожалуйста, – Мирослава подошла поближе и присела перед ним на корточки.

– Значит, это правда, что Женю…

Мирослава кивнула.

– Поклянитесь! – потребовал он.

Она встала, вынула из кармана джинсов вырезанную из газеты статью и положила ему на колени.

Он читал ее молча, а потом вдруг зарыдал.

Верещак раскачивался из стороны в сторону, слезы градом текли по его лицу, а он их даже не вытирал.

Некоторые из присутствующих чувствовали себя неловко.

Непривычное зрелище: здоровый взрослый мужчина, плачущий навзрыд.

Мирослава оглянулась на Илинханова.

Он понял ее, порылся в своем чемоданчике, достал какую-то склянку, накапал из нее жидкости в стаканчик и добавил воды из стоящего возле кровати кувшина, после чего протянул питье Адаму. Тот покорно выпил, и вскоре рыдания прекратились.

– Адам Сергеевич, – снова подошла к нему поближе Мирослава, – скажите нам, пожалуйста, почему вы, человек в принципе непьющий, решили напиться? Поверьте, это очень важно! – Она сделала нажим на последнее предложение.

– Я не мог выносить боли! – Он поднял глаза на Мирославу и с силой ударил себя в грудь: – Не мог, понимаете?!

– Стараюсь понять, – ответила она, – отчего вам стало больно?