Золотая жила

Внутренне беспокойство Стаса, нарастая день ото дня, сказывалось на нем и внешне. Он стал злым и нервозным. Поведение его изменилось соответствующе. Незаметно покидая туалет, он стал подолгу где-то пропадать. А когда возвращался, то был весь перепачканный, как будто лазил где-нибудь под лестницей. На все расспросы жены: «Где был?», он отвечал односложно: «Работал», после чего начинал метаться по туалету, как дикий зверь, загнанный в западню. Со временем его состояние только ухудшалось. Вдобавок вернулись нервные тики: Стас по несколько раз подряд судорожно скалил рот и морщил нос. А по ночам его стали мучить кошмары, после которых он просыпался в холодном поту, и только через несколько часов снова забывался поверхностным, беспокойным сном, да и то лишь на короткое время. Так длилось почти месяц. Стас похудел, осунулся и, казалось, постарел.

Лета, не понимая истинной причины странного поведения мужа, расценивала его по-своему, дескать, так проявлялось его пристрастие к зеленому змию, доставшееся ему в наследство от матери-пропойцы и отца-шизофреника. И она всеми силами старалась избавить Стаса от пагубной тяги собственными средствами – отварами да приговорами. Лучше Стасу не становилось.

Видя все это, однажды утром Лета заявила ему прямо в лоб:

– Что, тянет, да?

Не понимая, о чем конкретно идет речь, Стас все же молчаливо согласился.

– Ну, ежели невмоготу, выпей, я же тебя не неволю. – С этими словами Лета протянула ему поллитровку беленькой.

Стас дико посмотрел на бутылку водки… и стремительно бросился в туалет, зажимая ладонью раздувшиеся щеки. Его буквально вывернуло наизнанку от одного только взгляда на спиртное, и Лета поняла, что ее отвар-выворотка из пустобрюшника остролистного справлялся со своей задачей, и проблема была, видимо, в чем-то другом. Неужели появилась соперница? Мучимый многочасовым допросом жены, Стас наконец сознался, что страстно мечтает расширить бизнес. Заметив интерес в глазах Леты, он раскрыл ей свой замысел, наобещав, разумеется, и институт для Эвы, и золотые горы, точнее говоря, золотую жилу для них самих. К его немалому удивлению, прижимистая на деньги Лета согласилась выделить ровно половину своего приданого на покупку дорогостоящего электроагрегата.

К слову сказать, впервые мысль о золотой жиле посетила Стаса при схожих обстоятельствах. Случилось это около двух лет тому назад, в его родной Балбесовке. Он зашел в общественный туалет на Привокзальной площади, чтобы экстренно устранить последствия от съеденного в столовой обеда и вдруг увидел в унитазе то, что у культурных людей принято смывать за собой. Он так и стоял, согнувшись над унитазом и разглядывая его содержимое. Это содержимое на белом фаянсе почему-то напомнило Стасу рубленый шницель «По-казацки», который ему подсунула буфетчица Ганна, его бывшая одноклассница, выдав за свежеприготовленный.

«А ведь люди живут только лишь для насыщения и опорожнения!» – как-то вдруг возникла в его голове эта гениальная по своей простоте и очевидности мысль, пока в животе громко бурлил протухший шницель.

«И правда, в конечном счете, именно эти две потребности и определяют бытие человека…» – стал размышлять Стас, спустив штаны и нависнув над унитазом в позе орла.

Стас Недоученко всегда был высокого мнения о своих умственных способностях. По этой причине в институте он прогуливал лекции по философии, гнушаясь всем тем богатством, что можно было почерпнуть из сокровищницы мировой мудрости. Он всегда предпочитал мыслить самостоятельно, независимо от чужих мнений, точнее говоря, вразрез им.

Стас продолжал умствовать: «…А в масштабах всего человечества витальная и экскрементальная потребности живого организма представляют собой вечный процесс, ни на минуту не прекращающийся день ото дня, год от года, от поколения к поколению, от века в век, от столетия… да что мелочиться, от тысячелетия к тысячелетию».

Громкие звуки, то и дело доносящиеся из соседних кабинок, не смущали туалетного мыслителя, да он и сам сопровождал похожими звуками свой мыслительный процесс.

«Это же настоящая золотая жила, – ликовал Стас, подтирая зад и натягивая штаны, – которую все так вожделеют, но тщетно! Просто они не с той стороны подходят, чистоплюи. Ищут золото там, где блестит: бросаются в ресторанный бизнес, где и без них всех душит конкуренция, а потом еще удивляются, что прогорают. И поделом им. А я нашел настоящую золотую жилу – там, где смердит! Ведь мало кому хватает ума сообразить, что люди не только склонны к насыщению, но еще и вынуждены потом опорожняться. И чем больше они набивают свои ненасытные утробы, тем больше опорожняются – это прямая закономерность. А едят нынче много, стало быть, и у меня никогда работы не убудет».