Золото

В девять часов старатели Нижнего по всему разрезу услышали уханье барабана. Никто не разрешал китайцу играть на своем инструменте, он сам вдруг поднял руку и огласил долину громким ударом. Он бил так, как бьет всегда, аккомпанируя оркестру на вечеринках в харчевнях. Многие, наверное, вообразили, что в какой-нибудь удачливой артели с утра начался кутеж. Небольшая похоронная процессия с гробом впереди миновала поселок, чтобы подняться на кладбище, заложенное пионерами Алдана на крутом склоне Радиосопки. Камни на едва приметной тропе мешали идти ровным шагом. И хорошо, что пришли приглашенные, а то бы некому было отнести Мотьку. Кого оторвешь от деляны в такой благоприятный для промывки день?

На ключе кипела старательская гуща. По серому фону, как бы прорезая его длинными стальными лезвиями, сверкали на солнце струи воды из желобов, сливов и помп. Что бы ни случилось, а жизнь идет своим ходом…

Десяток мамок, пришедших проводить Мотьку, держались тесной кучкой совсем близко к гробу, словно демонстрировали свою солидарность. Многие ушли из бараков со скандалом.

Барабан продолжал ухать. Музыкант-китаец знал белокурую «русскую старушку», погибшую от ножа Ивана. Похороны вызвали в нем горестные мысли. Он видел перед собой родину. На берегу родной реки Янцзы остались братья и товарищи, расстрелянные генералом Чжан Цзо-лином. Никто их не проводил, никто не зарыдал. Их трупы брошены на задворках деревни на съедение длиннорылым тощим свиньям. Китаец шел важным шагом перед гробом и глядел мимо солнца в синее сверкающее небо. Поднимал руку, и новый удар потрясал натянутую кожу барабана. Словно бил по сердцу. Широкие ватные штаны, низко спущенные с бедер, длинная коса и кофта делали его похожим на женщину.

Лидия подошла к девушке в красной косынке.

— Вы давно на Алдане? — спросила она тихонько. — С папашей, наверное, приехали?

— Нет, я прислана из Сковородина. Меня выделили от комсомола наладить здесь в организации культурно-просветительную работу.

Лидия с удивлением уставилась на Полю.

— Одна!

— Что вас поражает? Здесь все есть, а я вот работала в районе среди орочон, там палатка зимой и летом, снег и тайга.

Захотелось проникнуть в мысли девушки. Вместе с любопытством возникало волнующее желание сравнить себя с ней. Почувствовала странную зависть.

— Спасибо, что пришли проводить с нами Мотю.

— Я обязана. За что же меня благодарить, — сказала Поля, и удивление ее показалось неприятным: если бы не «обязана», не пришла бы.

Лидия намеренно холодно взглянула на собеседницу: «Да, пожалуй, такой неказистой нечего особенно бояться». Чувство превосходства перед низкорослой, невзрачной девушкой, безвкусно одетой, наполнило недобрым удовлетворением, словно в отместку за испытанную минуту назад зависть.

На кладбище среди высоких пней и таких же грубых крестов виднелась свежая яма. Барабан умолк. Процессия остановилась. Мишка, шедший в передней паре, оглянулся на вторую пару и прошептал: «Ставьте поаккуратней». Вытер рукавом пот с лица и, не зная, что делать дальше, отошел от гроба. Мамки по-хозяйски деловито принялись обсуждать порядок похорон.

Поля откашлялась.

— Я считаю — мы все одинаково относимся к расправе над этой женщиной, которая пала жертвой некультурности и преступности известной части приисковых рабочих. Произносить речей тут не приходится.

Лидия проглотила горечь: конечно, какие тут речи над какой-то Мотькой. Видно, только близкие способны по-настоящему проводить покойника до могилы, а для постороннего скучно, неинтересно, поскорее бы удрать…

Лидия взяла Мишку за руку.

— Иди, простись. Иди, — подтолкнула она его.

Но Мишка остался на месте. В его сознании мешалось настоящее и прошлое. Мотька вдруг приближалась, как живая, казалось страшной, нелепой ошибкой все происходящее. Лишними, совсем ненужными казались озабоченные, серьезные лица участников похорон. И снова Мотька таяла, расплывалась, исчезала…

Артельцы наложили крышку; застучал молоток. Через несколько минут шахтерские лопатки в ловких руках наметали на месте ямы продолговатый холмик. Люди молча стояли, не глядя друг на друга. Чувствовалась неловкость, будто что-то недосказали, недоделали. Поля попрощалась и ушла. За ней ушли артельцы. Мамки отошли в сторону и уселись на камни.