Золото

— Нет такой причины, которая оправдала бы проституцию. Условия условиями, но человек должен отдавать отчет в своих поступках. Нечего валить на условия. Каждая может пойти в организацию и найти помощь. В любую. Везде помогут. Не признаю причин.

— А любовь, Петя, разве не может сделать из человека и преступника и все что угодно?

— Как угодно люби, но не забывай, где находишься.

Петя поджал губы. Лидия вызывающе заглянула ему в глаза.

— А ревность? Тоже, по-вашему, не полагается?

— В уголовном кодексе есть статья, где говорится о ревности, вам это известно?

— Нет, неизвестно. Вы или дразните меня, или, если серьезно, то ничего еще не видели и не имеете права так посмеиваться.

Петя снисходительно согласился:

— Все возможно. Где же все узнать.

Начались бараки Нижнего. Увлеченные разговором Лидия и Петя не слышали окликов позади. Их догнал Мишка Косолапый и, запыхавшись, сияя глазами, жал руки.

— Насилу догнал. Как на конях летят, — бормотал Мишка. — Здорово, товарищи. Ну и ловко ты подбой взял под нашего брата! Пласт обрушил на весь разрез.

Лидия обрадовалась, но на лице Пети выступила явная досада. Он мало еще знал этого старателя из бодайбинцев, о котором однажды рассказывал ему управляющий Нижним прииском, — несколько раз видел на открытых собраниях, перекинулся двумя-тремя словами. Он понравился ему, с удовольствием поболтал бы с ним, но только не сейчас.

— Домой спешишь? — спросил Петя, как бы подталкивая Мишку отправляться дальше, своей дорогой.

— Нет, не спешу, — Мишка продолжал сиять.

— Они спохватились, и давай после драки кулаками махать, — продолжал Мишка. — Голосовали за пять золотников, а теперь жалко стало и золотника. — Он громко рассмеялся. — Ну и подвел ты под них сани. И будут ходить в нардом. И с удовольствием. Золотники для них чепуха.

Мишка подтолкнул Лидию вперед и легонько поставил рядышком с Петей, попросив подождать минуту. С сияющими глазами он поспешно скрылся в пристроечке с вывеской «Юверил Чу Фу». Петю подмывало сказать «пошли». Мимо продолжали идти старатели с Верхнего прииска, все в одном направлении на Нижний. Рассеянные по делянам люди, обычно спрятанные в забоях, теперь все были налицо и удивляли многочисленностью.

— Пожалуй, соберем на нардом, — сказал Петя. — Смотрите, сколько их. Смотрите — все идут и идут.

Лидия не слышала Пети. Она смотрела на человека, быстро бежавшего против течения толпы. Ничего особенно не было: так может бежать старатель, потерявший деньги, так может спешить человек, которого ждут приятели к известному часу, и он запоздал, наконец, просто пьяный вообразил что-либо и мчится невесть куда и зачем, расталкивая встречных, но Лидия, уже начиная испытывать тревогу, схватилась испуганно за руку Пети. Бегущий задерживался, что-то спрашивал. Через несколько секунд он уже был возле.

— Мишку с триста семьдесят девятой не видели?

— Зачем он тебе?

Лидия оставила руку Пети и загородила старателю дорогу. Захватило дыхание. Как будто уже знала, что случилось несчастье.

— Убил, негодяй! — выкрикнул старатель и хотел что-то добавить, но умолк. Из пристройки вышел Мишка. Широко улыбаясь, он нес на раскрытой ладони золотую брошь.

— Как находишь? Мотьке хочу поднести.

Мысли метались в поисках слов, чтобы отдалить страшную минуту.

— Молодец, Миша, — говорила Лидия. Хотелось назвать еще ласковее. — Молодец, медвежонок. Мотька любит безделушки… Молодец, Мишенька…

— Нравится? Из чистого незаметнинского. Смотри, как сделан. Настоящие лопатка и кайла…

Вдруг Мишка узнал своего артельца. По его широко раскрытым глазам понял, что случилось то, о чем не раз говорил с Мотькой, о чем он думал днями и ночами. С жалкой улыбкой оглядел по очереди всех троих; судорожно сжал кулак с брошью и пустился бегом по улице.

— Надо заявить немедленно в милицию, — метнулся было Петя, но Лидия взглядом попросила его не оставлять ее и побежала вслед за Мишкой.

У барака никого из любопытных еще не было, по-видимому, преступление было совершено совсем недавно. Несколько человек, узнавших об убийстве, заглядывали в окошки. В бараке было пустынно, чернели копотью стены. Бросался в глаза чистый стол, заставленный печеньями. Возле ножки стола лежала Мотька лицом вниз. Руки раскинуты. На спине темным потоком стыла кровь и лениво стекала по кофточке. В плите пылали дрова, что-то жарилось и распространяло вкусный запах.

Лидия дрогнула: где же Мишка?

Из-под занавески, отгораживающей семейный угол, торчали подошвы сапог. Мишка лежал не шевелясь, расплющив лицо о доски нар.

24

Пете непременно надо было сменить товарища, давно уже отбывшего свое дежурство у аппарата. Как только закончились подробности предварительного дознания, производимого милиционером, он коснулся руки Лидии и вполголоса напомнил о Радиосопке. Она поколебалась мгновенье, затем поднялась со скамьи и молча пошла к двери.