Золото

Эмони проводит меня по дому и выходит через заднюю дверь на кухне в серых тонах. Улицу освещает полумесяц. Он висит в небе, словно изливая густое прокисшее молоко на подсвеченные облака. На крыльце храпят двое мужчин, развалившись на скамейке-качалке, а в беседке я вижу еще несколько силуэтов.

– Куда мы?

– В купальню, – отвечает Эмони. – Я пытаюсь с тобой сдружиться.

Я в удивлении приподнимаю брови.

– Погоди, тут есть купальня?

Она усмехается, сверкнув острыми клыками.

– Ага.

Я замираю от мысли, что и правда смогу искупаться вместо того, чтобы пользоваться тряпкой и ведром. В домах были ванные, но нас слишком много, а воды слишком мало.

– Купальня – отличный способ со мной подружиться.

– Так я и думала. – Она опускает руку в карман брюк и достает стеклянную бутылочку. – И вот еще.

– Пожалуйста, скажи, что это дорожная бутылка вина.

Эмони хихикает, и ее смех так непохож на смех мятежников, что меня и саму тянет засмеяться.

– Еще лучше. Это душистое мыло, – говорит она, приподняв рыжие брови.

Великие боги, купальня и мыло?

Я улыбаюсь.

– А ты хороша.

– Знаю, – беззаботно отвечает она. – Все, кто знал о купальне, уже побывали там, так что нам никто не помешает. К тому же никто не посмеет зайти, пока там ты. Можем отмокать, сколько захотим.

Она уводит нас от дома по темной каменной дорожке. Миновав курятник, мы подходим к деревьям с листами лилового цвета и корой серой, как грозовые тучи. Уже через пару минут мы спускаемся по небольшому склону, и я замечаю купальню, построенную из камня.

У нее четыре стены, но крыша похожа на перевернутый конус, который освещает луна. Его верхушка направлена в центр большой круглой ванны, и в ее водах отражаются звезды. Тут могло бы уместиться минимум пять человек. Ванна, к которой ведут ступеньки, выполнена из гладкого камня, и из нее идет пар.

– Горячая вода? – Похоже, у меня даже голос сорвался. – Почему ты не сказала, что здесь есть горячая вода?

Эмони радостно улыбается и начинает раздеваться. Обычно я бы застеснялась, но… это же горячая вода.

И вот мы уже обе срываем с себя одежду. Все свое золото я аккуратно складываю рядом и забираюсь внутрь. Сев на небольшой выступ, погружаюсь с головой в воду. Меня обволакивает восхитительное тепло, и я с наслаждением выдыхаю. Из моего носа, как дым из трубы, вырываются пузырьки.

Вынырнув, я прислоняюсь спиной к стенке и запрокидываю голову. Посмотрев наверх, я вижу, как с кончика конусообразной крыши стекают капли, и каждая приземляется прямо по центру.

– Красиво, да?

Я хмыкаю, соглашаясь с ней, а затем распускаю ленты, и они изящными завитками парят в воде.

– Лови.

Я едва успеваю поднять руку, чтобы поймать флакон, который она мне кидает. После чего тут же его открываю и выливаю на ладони шелковистое мыло. Тщательно намыливаю тело и волосы, пока они не начинают блестеть. Закончив, чувствую себя так, словно нахожусь в раю, потому что снова стала чистой и блестящей.

Сидящая напротив Эмони откидывается к стене и выглядит такой же расслабленной, какой чувствую себя я.

– Итак, я кое-что слышала. О случившемся в Гейзеле.

– Да. – Я ожидала, что она спросит про мою магию. Спросит, что я умею. Может, даже спросит о золоте. Потому я озадачена, когда Эмони говорит: – Мне жаль. Я о твоей подруге, которая погибла.

Голос у нее нежный, она спокойно на меня смотрит. Многим часто становится не по себе, когда они говорят о чужом горе. Им трудно смотреть в глаза. Потому что, по сути, мы все боимся, что однажды и в наших глазах появится горе, и мы не сможем его пережить. Но к такому нельзя быть готовым.

Однако Эмони, не растерявшись, смело смотрит на меня, словно не боится быть запятнанной моим горем, не боится его увидеть. И кажется мне, причина в том, что она и сама познала скорбь.

Я глотаю ком в горле.

– Спасибо.

– Ты давно ее знала?

Вспоминаю смех Ненет, и от грусти к глазам подступают слезы.

– Нет, не очень давно.

Другие могли бы меня порицать. Они могли бы посчитать, что горе должно определяться временем, которое ты провел с тем человеком, но, по правде, все происходит иначе. Сила скорби не зависит оттого, насколько долго этот человек присутствовал в твоей жизни. Зависит только от горя, которое ты чувствуешь, когда теряешь близкого.

Эмони смотрит мне в глаза, и мне кажется, что она видит меня, а не Льяри Ульвере.

– Некоторые люди появляются в жизни всего на мгновение, словно падающая звезда. Быстро и непродолжительно, но они озаряют своим светом, и их блеск остается с тобой даже после того, как они покидают твою жизнь.

Я киваю, но мне приходится моргнуть, чтобы подавить эмоции, которые могут меня поглотить.

– Говоришь так, словно и сама это познала.

Эмони загадочно улыбается.

– О, думаю, у многих членов Вульми есть подобные истории. Каменные Мечи известны своей жестокостью, а монархи – публичными казнями. Так они преподают нам, заговорщикам, урок.

Я чувствую, что она больше не хочет это обсуждать, поэтому перехожу к следующей теме.

– Ты сказала «Вульми»?