Золото

Двенадцать часов спустя Зоя вернулась в Манчестер и сразу же, через пятнадцать минут, стала тренироваться: предстояла Олимпиада в Афинах. До игр оставалось меньше двух лет, так что надо было стараться. Каждый ярд по треку приближал на ярд к победе. Да, это ее судьба – даже кожу покалывало от понимания этого. Но что-то ее тревожило, не давало покоя; понадобилось две недели, чтобы она поняла, что именно. Не могла она сосредоточиться на тренировках, пока не извинится перед Кейт, пока все не уладит. Это было ново для Зои: ощущение, что ее благополучие связано с кем-то другим. Она угодила в ловушку. Чувство вины нарастало и нарастало, тело слабело пропорционально этому чувству. Скоро она уже не смогла выжать штангу, лежа на мате, ей становилось все хуже и хуже, она возмущалась, она почти ненавидела Кейт – за то, что Кейт ей так нравилась.

Зоя пригласила ее пообедать. Она собиралась чем-то порадовать Кейт, попросить прощения. У нее и в мыслях не было что-то рассказывать о себе. Но так уж вышло, что она рассказала ей об Адаме и расплакалась прямо в ресторане «Линкольн» – по-настоящему, со слезами. А Кейт утешала и обнимала ее, пианист начал играть тему из «Придурков из Хаззарда» – все быстрей и быстрей, но сразу понял, что веселья этим он никому не прибавит.

На другой день они уже тренировались вместе. К Зое сразу вернулись силы. Ее поразило то, что Кейт смогла простить ей Кардифф. К концу зимы Кейт несколько раз спрашивала у Зои, не хочет ли она побывать у психолога. Зоя машинально отвечала согласием – скорее из-за того, что все еще жалела о содеянном, нежели потому, что верила, будто это поможет. Наконец она стала раз в неделю ходить к психологу. Кейт провожала Зою до дверей кабинета, улыбалась на прощание и сжимала ей руку. Зоя не ложилась на кушетку, нет, она упорно садилась в кресло, психолог задавал ей короткие вопросы, потом сам устраивался в кресле – так, что они были на равных, Зоя даже могла смотреть на него чуть свысока.

В комнате воцарялся вакуум, который Зоя должна была наполнить воспоминаниями. Будто это так легко сделать. Как видно, психолог считал воспоминания чем-то вроде отработавших ступеней ракеты, полагал, что они способны беззвучно упасть на землю, и не допускал даже мысли о том, что Зоя все еще не рассталась с ними, что в них еще есть топливо. По его мнению, держаться за прошлое не имело смысла, ибо это серьезно снижало шансы взлета. Но чем больше Зоя говорила об Адаме, тем сильнее действовала на нее сила притяжения.

После всех этих разговоров она чувствовала пустоту и слабость, хотя психолог утверждал, что ей это на пользу. В конце каждого сеанса он упирался локтями в стол, сводил кончики пальцев и прикасался ими к нижней губе. А потом подводил итог и скромно просил Зою высказать свое мнение по поводу его выводов. Зоя соглашалась с тем, что она не умеет подавлять гнев и это – проблема, что страдает от неспособности мириться с поражением, хотя они у нее нечасты и вообще являются неизбежной и здоровой составляющей.

Но стоило во всем этом признаться, как она злилась еще сильнее. Признавая, что плохо переносит поражения, она сразу чувствовала себя проигравшей. Кейт встречала ее возле клиники, и они отправлялись пить кофе. Зоя старательно смеялась, заказывала еще одну порцию фундука, говорила, что чувствует себя значительно лучше.

А между тем результаты на тренировках не впечатляли. Стоя на стартовой линии вместе с Кейт, она не находила в себе прежней ярости и надеялась исключительно на мышечную силу. Место злости заняла тихая боль – холодная, серая, как ноябрьское море. Зоя оказывалась побежденной еще до стартового свистка. Кейт уходила вперед с каждым кругом, и Зоя начинала бояться, что психолог окончательно ее вылечит.

Том выставлял Зою против Кейт каждую неделю, и когда она совсем перестала выигрывать, то прекратила свои визиты к психологу. Она сказала подруге, что все в порядке, и Кейт за нее порадовалась.

На ближайшей тренировке Зоя победила впервые за месяц. Две недели она выслушивала по телефону терпеливый голос психолога с предложениями вернуться к терапии. Наконец он перестал звонить.

У Кейт с Джеком дела пошли на лад. Зоя пыталась изображать радость, когда Кейт рассказывала об их планах купить дом, а потом, может быть, завести детей. Она стала приглашать Зою к себе после тренировок, мало-помалу Зоя привыкла болтать о том о сем с ней и Джеком за чаем. Сначала присутствие Джека ее смущало, но скоро она уже вместе с Кейт посмеивалась над его музыкальными пристрастиями, а однажды расхохотались все трое. Джек откинулся на спинку стула, Кейт заваривала чай, а Зоя изображала австралийский акцент Тома. «Вот то, что надо, – подумала Зоя. – Вот теперь я живу, и у меня есть друзья».