Золото

Утром вижу, как стервятник, в еще большем трансе чем обычно, совершает над ним таинство последнего помазания. Как никогда он похож на ворона, следящего, пока добыча не издохнет. Нет, это уж слишком — хватаю ведро с водой и, проклиная его на чем свет стоит, бросаю. К сожалению, силенок у меня еще маловато, поэтому ведро с содержимым достается профессору. Священник убегает изо всех сил. Взгляды санитаров говорят, что на сей раз это уж слишком с моей стороны. Лишь бы не подумали, что у меня крыша поехала. С беспокойством вижу, как приближается главврач и говорит:

— Не знаю, каковы обычаи во французских больницах, но в Коста Рике умирающих следует уважать. Сегодня днем мы вас выписываем.

Старшая медсестра выдает мне одежду и заставляет дать обещание, что я обязательно приду обследоваться. Обещаю, хотя и знаю, что никогда сюда не вернусь. Единственное, что у меня остается от больницы, это настойчивая головная боль. Звоню Диане, чтобы та приехала меня забрать.

Через полчаса мы покидаем больницу. Мне снова удалось обмануть судьбу. Только вот, на сколько долго?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Небольшие удовольствия по-настоящему начинаешь ценить лишь тогда, когда ты их надолго лишен. Эти четыре недели в Сан Хозе я, прежде всего, посвятил поискам приятных впечатлений, счастливых мгновений и радостей, которые может предложить город.

Когда я вышел из больницы, мы с Дианой поселились в фешенебельном «Отель де Коста Рика», в самом центре Сан Хозе.

После стольких тяжких испытаний я испытывал непреодолимую потребность в чистоте и нормальной жизни.

Золото мы продали очень быстро, не прикасаясь к нему и даже не перевешивая. Все взял на себя ювелир на Второй Авениде, которому все и продали. Он никак не мог понять, почему нам даже противно брать это золото в руки. Откуда же ему знать, насколько мрачной для нас была его история! Во всяком случае, когда я наконец-то вышел на жаркое столичное солнце в кармане у меня было три тысячи восемьсот долларов.

Сан Хозе, хотя ему далеко до чистоты и оживленности столиц западного мира, предлагает намного больше удовольствий, чем какой-либо иной город Центральной Америки. Он построен по американской модели, с пронумерованными улицами, но, тем не менее, сохраняет свой латиноамериканский колорит и характер. Днем город наполнен шумом и движением, но вот по ночам он затихает и пустеет. Здесь нет смысла искать сильных впечатлений. Не является он и столицей преступлений и насилия. По сравнению со своими соседями, Манагуа и Панама-Сити, он прекрасно соответствует своему прозвищу «Латиноамериканской Швейцарии». В Сан Хозе можно найти все, только в малых порциях.

Проститутки здесь идут спать в три часа ночи, бары, открытые все двадцать четыре часа в сутки, можно пересчитать на пальцах одной руки, а в Зона Роха, самом опасном районе города, наиболее страшное, что может с тобой случиться — это столкновение с пьянчугой, выходящим из какой-нибудь забегаловки. Это крестьянская столица. От нее исходит спокойствие и безопасность, что становится приятным удивлением для приезжающих сюда из соседних стран. Все это мне весьма соответствует; я уже имел свою порцию впечатлений, а теперь требую покоя.

Мы с Дианой счастливы, имея возможность вновь быть вместе в постели, и никакое иное удовольствие не может сравняться с тем, что дает нам долгожданная близость. Мы проводим целые дни в номере, совершенно изолировавшись от всего мира.

Надо было бы бросить курить, только вот никак не удается.

* * *

Диана чувствует себя хорошо. Она наслаждается всем этим периодом спокойствия, когда я с нею, когда все так отдалено от опасностей полуострова Оса. Хотя она и не говорит мне об этом напрямую, я знаю, что она предпочла бы туда не возвращаться и остаться жить в городе. Жан-Поль рассказывает нам о ночном заведении, которое желает продать его соседка, американка, живущая здесь уже много лет. Цена доступная, заведение находится в прекрасном месте, как раз напротив гостиницы. Если все нормально устроить, это было бы золотое дно; Диана заинтересована этим предложением, а я — нет.

У меня уже было несколько ночных заведений. Первое, в Аргентине, когда мне было восемнадцать лет; затем два других — в Торонто, в возрасте двадцать один год. Лично я в городах жить уже не могу, а возможности пережить приключение в ночном заведении ограничены. А прежде всего, мне известно, что мой путь ведет через Оса. Не за тем я столько вытерпел, не за тем потратил столько недель на ознакомлении с золотом, когда приходилось выносить тупость орерос, чтобы теперь все это бросить. Пока что идет период восстановления сил после болезни. Но бездеятельность мне уже начинает осточертевать, и хотелось бы найти какое-то дело.