Золото апачей (ЛП)

   Серый Волк снова остановился и прикинул расстояние до выступа, которого не мог видеть, но месторасположение которого хорошо знал. Двести ярдов! Он возобновил движение, и снова замер, когда осталось сто. По-прежнему ни звука, ничего, что указывало бы - их жертвы обеспокоены, подозревая присутствие мстителей. Серый Волк ослабил нож на поясе и взял ружье наизготовку. Большой Лось, шедший за ним, сделал то же самое.

   Серый Волк и его спутники преодолевали последние сто ярдов гораздо медленнее, чем прежние, поскольку им нужна была предельная осторожность, если они хотят легкой победы, - а ее хотят все апачи. Их предполагаемые жертвы, по всей видимости, все еще ничего не подозревали; черная ночь и горы скрывали индейцев. Серый Волк уже мог различить край выступа, - и на этом выступе никого не было.

   Шаг за шагом, Серый Волк, со всей осторожностью, которой он научился на своих равнинах, приблизился к выступу, отступил в сторону и дал знак двоим из следовавших за ним идти первыми. Они взошли на выступ, без единого звука, пылая жаждой мести; остальные были готовы последовать за ними.

   И в этот момент Серый Волк увидел темные фигуры, поднявшиеся с земли, гигантские и ужасные в темноте, и перед глазами апачей на выступе вспыхнуло пламя; они со стоном упали и покатились вниз, по склону горы, словно валуны. По большому каньону прокатилось эхо, и замерло, удаляясь в сторону белых вершин.

   Серый Волк был храбрым человеком, но на лбу у него выступил холодный пот, а с губ сорвался крик ужаса. Это не белые люди, это он и его воины оказались захвачены врасплох. Апачи бежали с гораздо большей скоростью, чем поднимались, стараясь найти укрытие в безопасности лежавшего ниже каньона. Четверо стоявших на выступе не могли видеть в темноте их красных тел, но они слышали крики падающих индейцев и грохот камней, и знали, что враг в ужасе отступает. Они ликовали, но больше всех радовался Джедедайя Симпсон из Лексин'тона, К-и.

   - Раскачивайся медленно, старая колесница, раскачивайся медленно, - распевал он. - Идите сюда, краснокожие! Это был всего лишь военный салют, который мы для вас приготовили, а вы убежали! Это было так внезапно! И так невежливо! Идите к нам, мы вас ждем! "Я жду тебя, только тебя!" Идите сюда, вы слышите?

   - Джед, - сказал профессор, - уймись. Не будь таким кровожадным. Прекрати орать!

   - Я вовсе не ору, профессор, - ответил Джед. - Это боевая песнь. Я пою ее перед сражением. Во мне кипит кровь предков, я чувствую это. Мы повергнем всех апачей, сколько их ни на есть, и я готов заплакать, если они не придут снова.

   Он упал на террасу и начал подползать к самому ее краю. Его глаза горели в темноте подобно двум углям, и боевая песня, вне всякого сомнения, звенела в ушах Джедедайи Симпсона.

   - Джед, глупец, немедленно назад! - воскликнул профессор, схватив его за волосы.

   - За ногу, профессор, за ногу! - воскликнул тот. - Вы схватили меня за волосы!

   - Я знаю, - твердо и спокойно произнес профессор, - и надеюсь, что смогу удержать тебя. Если ты сорвешься, мы потеряем человека, необходимого нам для защиты от индейцев.

   Джед замер, и профессор отпустил его волосы. Но тот все еще находился на самом краю выступа, с ружьем в руках, а его глаза, горевшие словно угли, вглядывались в темноту внизу.

   Дикари не любят получать отпор, а апачи - самые дикие из дикарей. Кроме того, они получили хороший урок. Теперь наступил период ужасного ожидания, угнетавший нервы и разум гораздо больше схватки. Это было самое неприятное - сидеть в темноте, не зная, что готовится против них, откуда и когда будет нанесен очередной удар.

   - Герберт, мы с тобой займемся едой и водой, пока Чарльз и Джед продолжат наблюдение, - сказал профессор. - Вряд ли они скоро снова атакуют нас.

   Небо очистилось и превратилось в огромный купол темно-синего бархата, расцвеченного мерцающими звездами. В ущелье проник лунный свет, и на противоположном склоне Чарльз увидел двигающиеся кусты. Затем раздался выстрел, эхом отдавшийся в ущелье, и в выступ угодила пуля.

   - Это меня не волнует, - с презрением сказал Джед. - Они стреляют на удачу, поскольку не могут видеть нас с той стороны каньона.

   Раздались еще три выстрела, но пули, подобно первой, угодили в черный базальт скалы.

   - Они скоро устанут, - с еще большим презрением сказал Джед, и оказался прав, поскольку больше выстрелов не последовало.

   На следующий день атака не возобновилась, апачей нигде не было видно, но защитники не ослабляли бдительности. Наступила вторая ночь.

   Профессор Лонгворт, оба мальчика и Джедедайя Симпсон сидели на выступе рядом с одним из жилищ и разговаривали шепотом. Профессор, хотя и находился в осаде, с, возможно, ожидающими впереди мучительными пытками и смертью, был необычайно жизнерадостным. Чарльз отметил про себя, что профессор всегда выглядел таким в опасных ситуациях. Опасность, вместо того, чтобы приводить его в уныние, оказывала возбуждающее воздействие на его интеллектуальные способности. По всей видимости, она пробуждала в нем скрытые ресурсы, о которых он и сам не подозревал.