Золото Арктики [litres]

Вдруг вроде как стихло все. Ни крика, ни вопля. «Киууу! Киууу!» – раздается сверху. Микола запрокидывает голову. Яркий луч солнца бьет по глазам, и тут совсем рядом мелькает тень, и воздух разрезает знакомый свист выброшенной вперед шашки. Микола склоняется к голове коня. «Мимо! Слава Богу!» Еще одна тень возникает рядом, а за ней третья, четвертая. Рассекают воздух шашки, но Микола лихо уворачивается от нападающих. Не видно их, лишь тени расплывчатые да храп коней. Изловчился Микола и шашкой своей наотмашь взмахнул. Исчезли тени вмиг. «Киууу! Киууу!» – вновь раздается совсем рядом. И тут из тумана Дмитро Рева выходит. Живой, но только лицо белое будто снег. «Здорово живешь, односум!» – говорит, а изо рта пар идет, хотя и лето вокруг. Миколе не по себе стало. А Дмитро подмигивает своим глазом, смотрящим куда-то через Миколу, будто насквозь. «Не журысь, есаул! Отбились от варнаков!»

– Да какой я есаул, Дмитро! – растерянно отвечает Микола. – И не офицер уж.

– Так оно дело такое, сам знаешь, – улыбается Рева. – Сегодня не офицер, завтра есаул, а то и повыше чином-то.

Дмитро замолчал на секунду, присел на корточки: «Дело то такое, – повторил вновь, – сегодня живой, завтра…»

Не договорил, пожал плечами.

– Бог с тобой, Дмитро! – ответил Микола. Страха не испытывал, но холодок по спине пробежал.

– Так Он, точнее я с Ним давно уже, – подмигнул Рева. – В станице небесной место мне Господь уготовал. Живу – радуюсь. Вот за тобой пришел. Скучаю дуже. Собирайся, слетаем, посмотришь, как живу.

У Миколы в горле пересохло, сглотнул слюну.

– Та не журысь, односум! – подбадривает Дмитро. – Туда и назад, если не понравится. И соскучиться не успеешь.

Рева приподнялся, хитро улыбнулся и руку протягивает к Миколе, за рукав черкески тянет, мол, пора.

Микола руку отдернул:

– Не время, Дмитро.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Рева. Голос какой-то чужой, словно эхо в горах. – А ты знаешь, когда твое время настанет?!

Микола пожал плечами.

– Ха-ха-ха, – снова раздается смех, будто эхом отзывается. – Никто не знает. Ни ты, ни Гамаюн, ни дед Трохим!

– А ты знаешь?! – спрашивает Микола.

– Знаю, – серьезно отвечает Рева. – С того момента, как там, – вверх посмотрел, – оказался, знаю. И Он знает.

– И когда? – вопрошает Микола. Но нет больше Дмитро рядом. Лишь крик печальный: «Киууу! Киууу!»

– Нет его. Ще забыл ты? – голос деда Трохима раздается за спиной. – А ты, Миколка, все спишь?

– Да нет, деда!

– Спишь, спишь. Так и время свое проспишь. А ну, вставай! – и Миколу толкает в плечо. – Подымайся, казак! Рыбалка нынче знатная будет! Русалка дуже добре клюет. Без добычи не останемся!

– Деда, какие русалки?! – вопрошает растерянно Микола.

– Те самые, казак! Те самые, – дед хохочет, будто русалка. – Вставай, говорю.

Микола вновь ощутил толчок в шею. «Деда, досыть, отстань, будь ласка!»

А в ответ «Ррррр» и снова толчок. Что-то мокрое касается лица, и снова толчок и негромкое «Рррр».

Микола с трудом открыл глаза. Тупая боль пульсирующими волнами стучала в голове. Не совсем соображая, что происходит, Микола перевалился на спину. Характерный легкий хруст снега донесся до все еще спутанного сознания. Что-то теплое и мокрое коснулось лица. Микола протянул руку. Шерстяное, лохматое. Руке стало приятно. «Рррр», – раздалось вновь у самого уха. Пелена в глазах развеялась, сознание понемногу прояснялось.

– Мала…

Билый попытался приподняться на локтях и снова откинулся на спину. В голове все еще гудело, тупая боль била в затылок.

– Малахай, дружочек, – слабым голосом произнес казак.

И тут же, радостно поскуливая, пес склонился над ним, вылизывая лицо. Микола попытался отстраниться. Малахай схватил зубами за рукав свитера и потянул, мол, вставай, человек, я помогу. Превозмогая боль в затылке, Микола присел, опираясь сзади на руки. Огляделся. Через приоткрытую дверь в хижину намело снега. В самой хижине царил беспорядок: опрокинутый стол, сбитый наскоро из каких-то досок, рядом, переломанная пополам, сделанная из таких же, как и стол, досок, валялась скамья. «Холодно!» – первое, что освежило сознание. Справа раздалось жалобное поскуливание. Билый обернулся. Малахай, склонив голову, толкал своим носом лежащего на полу человека.