Золото Будды

Так они и шли, пока не разглядели сквозь морось свет разноцветного фонаря. Он обозначал боковой вход большой харчевни. Они свернули за угол, к парадному входу. Войдя в красивую прихожую, они мрачно уставились на привратника, осуждающе посматривающего на их мокрые одеяния, а потом поднялись по широкой лестнице. Когда они открыли двойные двери с прекрасной резьбой, перед ними предстал просторный зал, наполненный гулом голосов.

Глава 6 ОБРАЩЕННУЮ К ЛУНЕ; Ц3ЯО ТАЙ ЗНАКОМИТСЯ С КОРЕЯНКОЙ В БОРДЕЛЕ

Обозрев богато одетую степенную публику, занимавшую места вокруг столов с мраморными столешницами, приятели сообразили, что эта харчевня им не по карману.

— Поищем-ка место попроще, — сказал Ма Жун.

Они было уже повернули к выходу, как вдруг сидящий за столом в одиночестве худощавый мужчина встал и обратился к ним густым голосом:

— Присоединяйтесь, друзья мои! Пить в одиночестве, что может быть печальней.

Он смотрел на них слезящимися глазами из-под необычно изогнутых бровей, придававших лицу вечно вопрошающий вид. Друзья обратили внимание на его темно-синий халат самого дорогого шелка и высокую шапку черного бархата. Но воротник был заляпан, а из-под шапки выбивались нечесаные пряди. У него было обрюзгшее лицо и тонкий длинный нос с поблескивающим красным кончиком.

— Поддержим компанию, раз уж он так просит, — сказал Цзяо Тай. — А то этот наглец внизу подумает, будто нас вышвырнули отсюда!

И друзья устроились за столом напротив мужчины, который тут же заказал два больших кувшина вина.

— Чем вы зарабатываете на жизнь? — поинтересовался Ма Жун, дождавшись, когда уйдет прислужник.

— Меня зовут По Кай, и я управляющий судовладельца Ии Пена, — ответил худощавый мужчина. Он одним глотком осушил чашу и с гордостью добавил: — Но еще я знаменитый поэт.

— Ну, это простительно, раз уж вы платите за вино, — проявил великодушие Ма Жун.

Он поднял кувшин, задрал голову и медленно перелил себе в глотку половину содержимого. Цзяо Тай последовал его примеру. По Кай восторженно наблюдал за представлением.

— Ловко! — одобрительно проговорил он. — В этом заведении для питья обычно используют чаши, но, полагаю, такая милая непосредственность ничуть не хуже.

— Тому виной лишь исключительная жажда, — расплылся в довольной улыбке Ма Жун.

По Кай вновь наполнил свою чашу.

— Побалуйте меня какой-нибудь увлекательной историей. У вас, живущих на обочинах дорог, должно быть, насыщенная жизнь.

— Живущих на обочинах?! — негодующе воскликнул Ма Жун. — Следите за выражениями, милейший! Мы служители суда!

По Кай еще выше поднял свои изогнутые брови, после чего крикнул слуге:

— Принеси еще кувшин, самый большой!

Затем он продолжил:

— Так значит, это вас сегодня привез с собою новый судья. Должно быть, он нанял вас совсем недавно, так как вы еще не успели набраться чванства, столь свойственного мелким служащим.

— Вы знали старого судью? — поинтересовался Цзяо Тай. — Говорят, он тоже был своего рода поэтом.

— Едва-едва, — ответил По Кай. — Я ведь здесь, знаете ли, не так давно. — Внезапно он отставил чашу и со счастливым видом воскликнул: — Вот она! Последняя строка, которая так долго мне не давалась! — Торжествующе глядя на двух друзей, он добавил: — Эта строка завершает большую поэму, посвященную луне. Вы позволите мне продекламировать?..

— Нет! — не дал ему договорить пришедший в ужас Ма Жун.

— Тогда я ее спою! — не оставлял надежды По Кай. — У меня, представьте, очень благозвучный голос, и не только вы, но и прочие гости смогут оценить его по достоинству.

— Нет! — одновременно воскликнули Ма Жун и Цзяо Тай.

Заметив, с каким обиженным видом смотрит на них поэт, Цзяо Тай добавил:

— Просто мы не любим поэзию в любых ее проявлениях.

— Какая жалость! — воскликнул По Кай. — Так вы, вероятно, последователи буддизма?

— Он что, нарывается на драку? — с подозрением спросил товарища Ма Жун.

— Просто выпил лишку, — спокойно пояснил Цзяо Тай и повернулся к По Каю: — Только не говорите, что вы буддист!

— Преданнейший последователь, — с достоинством подтвердил По Кай. — Я регулярно посещаю храм Белого облака — настоятель там просто святой, а его заместитель Хун-пен произносит восхитительные проповеди. На днях…

— Послушайте, — прервал его Цзяо Тай, — не выпить ли нам еще?

По Кай окинул его укоризненным взглядом. С глубоким вздохом он встал и, будто смирившись с судьбой, покорно проговорил:

— Тогда уж продолжим с девицами.

— Вот это разговор! — радостно воскликнул Ма Жун. — А вы знаете тут хорошее местечко?

— Знает ли лошадь свое стойло? — фыркнул По Кай.

Он заплатил по счету, и собутыльники покинули заведение.

Улица по-прежнему утопала в густом тумане. По Кай повел их к берегу на задах харчевни, сунул в рот четыре пальца и свистнул. Из тумана возник носовой фонарь маленькой лодки.

По Кай ступил в лодку и сказал гребцу:

— На джонку.

— Эй! — воскликнул Ма Жун. — Помнится, разговор шел о девицах!

— Само собой, само собой! — беззаботно отозвался По Кай. — Садитесь. — И добавил, повернувшись к гребцу: — Поторапливайся, уж очень господам невтерпеж.