Золото Будды

Цзяо Тай схватил за рукав прислужника, пробегавшего мимо них с подносом, полным мисками с лапшой.

— Четыре порции! — сказал он. — И два больших кувшина!

— Обожди! — раздраженно бросил прислужник. — Не видишь, что ли, я занят!

Цзяо Тай разразился потоком отборнейших проклятий. Однорукий оторвал глаза от котла и уставился на друзей. Он отложил длинный бамбуковый черпак и вышел из-за прилавка. На его потном лице играла широкая улыбка.

— Никогда не слышал такой великолепной ругани! — воскликнул он. — Что привело вас сюда, господин?

— Какой я тебе господин? — мрачно проговорил Цзяо Тай. — На севере я попал в такую переделку, что пришлось отказаться от имен и чинов. Теперь зовусь Цзяо Тай. Можешь принести нам что-нибудь поесть?

— Глазом не успеете моргнуть, господин, — с готовностью кивнул содержатель харчевни.

Он скрылся на кухне и вскоре вернулся в сопровождении дородной женщины с подносом, на котором поместились два кувшина с вином и блюдо соленой рыбы с овощами.

— Так-то лучше! — удовлетворенно вздохнул Цзяо Тай. — Садись, солдат, пусть твоя старуха поработает вместо тебя.

Хозяин сел к столу, а его жена заняла место у прилавка. Двое друзей приступили к еде, а хозяин сообщил им, что он уроженец Пэнлая, воевал в Корее, а выйдя в отставку, на скопленные деньги купил это заведение и ни разу об этом не пожалел.

Поглядывая на коричневые халаты бравых молодцев, он, понизив голос, спросил:

— С чего это вы подались в судейские?

— А с чего ты варишь лапшу? — отозвался Цзяо Тай. — На жизнь зарабатываем.

Оглядевшись по сторонам, однорукий перешел на шепот:

— Чудные дела творятся в вашем суде! Известно ли вам, что две недели назад там задушили судью, а потом порубили на мелкие кусочки?

— Я думал, его отравили! — заметил Ма Жун, основательно приложившись к чаше с вином.

— Так они говорят! — сказал хозяин. — Котелок фарша, вот и все, что осталось от судьи! Уж поверь мне, народ там прескверный.

— Нынешний судья — парень хоть куда, — заметил Цзяо Тай.

— Про него ничего сказать не могу, но Тан и Фань — мерзкие типы.

— А что не так с этой старой развалиной Таном? — удивился Цзяо Тай. — С виду он и мухи не обидит.

— Держитесь от него подальше! — мрачно проговорил хозяин. — Он, знаете… совсем не тот, кем кажется. Про него такое говорят!

— Что же именно? — спросил Ма Жун.

— Я вам так скажу, в этом округе творится больше, чем на первый взгляд кажется, — сказал однорукий. — Я-то местный, я знаю! С давних времен здесь проживают странные люди. Старик отец нам такое рассказывал…

Он не договорил, а только уныло покачал головой и залпом осушил чашу, которую пододвинул к нему Цзяо Тай.

— Ладно. Дай время, сами во всем разберемся, — пожал плечами Ма Жун. — А потом займемся и этим Фанем, о котором ты говорил. Стражники сказали, что он куда-то запропастился.

— Пусть бы там и остался! — с чувством проговорил однорукий. — Этот бандит дерет деньги со всех подряд без исключения. Сквалыжней начальника стражи, а уж куда дальше. А хуже всего, что ни одной юбки не пропускает. Смазливый шельмец, только Небесам известно, сколько уже набедокурил! Но они с Таном закадычные друзья, и тот его всегда прикрывает.

— Что ж, — пожал плечами Цзяо Тай, — кончились его славные денечки. Теперь ему придется служить под нашим началом. Должно быть, мздоимец сколотил немалое состояние.

Я слышал, на западе города у него есть небольшое имение.

— Ну, его-то он унаследовал от дальних родственников, — сообщил хозяин. — Да и ничего в нем хорошего, клочок земли на отшибе, да еще рядом с заброшенным храмом. И если он пропал оттуда, так они, выходит, его и утащили.

— Можешь ты наконец говорить толком? — нетерпеливо воскликнул Ма Жун. — Что за такие «они»?

Однорукий подозвал слугу. Когда тот водрузил на стол две огромные миски лапши, хозяин принялся объяснять:

— К западу от имения Фаня, там, где проселок упирается в большую дорогу, стоит старый храм. Девять лет назад в нем жили четыре монаха из храма Белого облака, что за восточными воротами. Как-то утром всех четверых обнаружили мертвыми, с горлами, перерезанными от уха до уха! Их место никто не занял, так что с тех пор храм стоит пустой. Но духи убиенных монахов все еще обитают в тех местах. Ночами крестьяне видят свет в окнах, так что люди стараются держаться от него подальше. Только на прошлой неделе мой кузен, поздним вечером проходивший мимо, заметил в лунном свете крадущегося монаха без головы. Он ясно видел отрезанную голову, которую тот нес под мышкой.

— Святые Небеса! — возопил Цзяо Тай. — Ты когда-нибудь закончишь эти жуткие россказни? Дай нам спокойно поесть!

Ма Жун расхохотался, и оба с удовольствием принялись за лапшу. Когда в мисках ничего не осталось, Цзяо Тай встал и полез в рукав. Хозяин схватил его за руку и воскликнул:

— Ни за что, господин! Эта харчевня ваша, со всем ее содержимым. Если бы не такие, как вы, те корейские всадники…

— Ладно! — прервал его Цзяо Тай. — Благодарим за гостеприимство. Но если хочешь увидеть нас снова, то в следующий раз мы обязательно заплатим.