Золото «Черного принца»

Когда за чекистом захлопнулась дверь, Василий смахнул с лица пот. Ранее молчавшая совесть вдруг заговорила в нем: «Как ты мог? Это же клевета».

– Завтра пойду в особый отдел, – попробовал он успокоить себя. – Скажу, что это слишком серьезное обвинение.

Теперь возмутилось его второе, потайное «я»: «А с какой стати туда идти? Просто так никого не сажают. И потом, разве Шаткин принимал участие в твоей судьбе? А ведь он видел, как тяжело старому другу. Вот пусть и получает по заслугам».

А в это время радостный Викторов читал его донос.

– Ну, ты молодец, – он хлопнул Кононенко по плечу, – я всегда говорил: пока живы такие, как этот Трубин, мы сила. Мы можем посадить кого угодно и доказать чью бы то ни было вину. Я буду не я, если Шаткин не сдохнет в лагере.

Светлана Ульянова, военный прокурор отдела главной военной прокуратуры, юрист первого ранга и единственная в истории прокуратуры женщина, занимавшая такой высокий пост, приехала в Севастополь с проверочной комиссией.

Павел Станиславович, встречавший ее на вокзале, не мог сдержать радости:

– Как хорошо, что вы приехали!

Произнося эту фразу, он не лукавил. Женщина славилась своей бескомпромиссностью, тщательностью, а также непримиримостью к врагам народа и уклонистам любых мастей и направлений.

– Я провожу вас до квартиры. – Войтеко ловко подхватил ее чемодан.

Ульянова усмехнулась:

– Успеется. Давайте сначала в прокуратуру.

Бригвоенюрист исполнил ее просьбу. Сразу же окунувшись в водоворот дел, она оторвалась от них только под утро.

– Здесь есть над чем поразмыслить, коллега, – ответила она на вопрос Павла Станиславовича о ее мнении по поводу некоторых арестованных. – Будем работать.

С присущими ей качествами Ульянова взялась за работу, через несколько дней вынеся вердикт: каких-либо данных, свидетельствующих о вредительских действиях некоторых лиц, в том числе Шаткина, следствием не установлено.

– Я составила итоговый документ на имя Прокурора Союза ССР Вышинского, – сказала она Войтеко, – можете с ним ознакомиться.

Бригвоенюрист бережно взял в руки листок бумаги, исписанный мелким аккуратным почерком: