Золото для Дракона

А, кому не везет и их не замечают, а сами они не додумываются обратиться… Ну, таких практически нет. Все же всплеск магической энергии – это вообще не шутка. И такие яркие факелы видны издалека.

Меня вон, когда папашу попыталась поджечь на нервах, из столицы разглядели. Тут же запрос прислали.

Если б папаша отморозился, то прислали бы комиссию, которую попробуй не принять и не показать всех живущих в замке.

Попытаешься спрятать… И все. Санкции. Жесткие. Не только тебе, но и родне твоей.

А нечего бомбу замедленного действия от государства прятать!

Без грамотного управления силой маги начинают дуреть, буквально с ума сходить.

А это очень и очень плохо.

Для всех.

Потому и собирают нас, всех, в ком есть кровь драконов разной степени концентрации, в одном месте.

Учат. Распределяют сразу по тем местам, где мы пользу принести сможем.

Вот только я не думала, что даже здесь бывают… э-э-э… отходы производства. Люди, не прошедшие самое первое испытание. И куда их, интересно?

И, кстати, Раска на мой вопрос так и не ответила. Что значит «уже поймали»?

Я хочу задать вопрос, вернуть беседу в прежнее русло…

Но Раска, фыркнув, встает с кровати и выходит за дверь.

А у меня нет сейчас сил ее догонять. Да и бессмысленно. Момент откровенности прошел. Ничего, я ее еще подловлю.

Я же настырная, цепкая. Это у меня от папаши, конечно. Тот вообще, как конский клещ, если вцепится, не оторвешь.

Как так он без магической ипостаси обошелся? Она же у него всеми красками должна была играть.

Если, конечно, моя гулящая бабка Катаржина не врет.

Я падаю спиной на кровать, закрываю глаза.

Много сегодня впечатлений, очень.

И самое главное мое впечатление, кажется, все еще рядом. Рычит, держит своими лапами железными за шею, не позволяя отвернуться. Целует, жестко прикусывает, словно старается побольше меток на коже оставить.

И член его, здоровенный и жесткий, без остановки двигается, вбивается в меня, похотливо стонущую, умирающую в его руках, и явно стремящуюся заполучить все больше и больше, отпечатать его в себе.

– Моя, моя, моя… Дари…

Голос, с мукой и рычанием, царапает нервные окончания, и от этого еще слаще. И еще больней.

Почему он отпустил меня потом?

Я, честно говоря, с замиранием сердца ждала, что просто вытащит из Академии, обернется драконом и унесет обратно, на голую скалу последи моря.

И я ничего сделать не смогу.

Но нет.

– Дари, выходи первой. И не бегай от меня больше, поняла?

– Да…

Он из меня всю способность к разговору и нормальному пониманию ситуации… вылюбил.

– Я завтра буду с ректором говорить насчет тебя. До этого времени – никому ничего.

– О чем?

– Обо мне, Дари. Обо мне.

– Я не понимаю…

– Тебе пока и не надо. Я и сам… Не понимаю, как так может быть. Мне надо подумать. Мне надо поднять архивы.

– Какие?

Он не ответил. Осмотрел меня придирчиво, наклонился, оторвал от нижней юбки кусок ткани, небрежно замотал мне горло и разорванный корсаж платья.

Дернул к себе, впился в открытый в возмущенном негодовании от варварского поступка с одеждой рот.

Я опять потерялась. Позорно покорилась, голову привычно задурманило сладостью.

– Ох… – оторвавшись от моих губ, он не торопился отпускать, осматривал, тяжело и по-хозяйски. Невыносимо просто! И пугающе приятно. – Невозможно. Надо тебя сегодня забирать.

– Нет! – вот тут я опомнилась, уперлась ладонями в грудь дракона, – ни за что! Я не согласна!

– Это неважно, Дари, – он нахмурился, сжал сильнее, – твое согласие уже не важно.

– Да оно никогда для тебя не было важным!

Голова все еще летела от последствий его поцелуя, но похоже, я начала постепенно приобретать к этому иммунитет.

По-крайней мере, соображать не перестала, как в прошлые разы. И как совсем недавно.

– Пусти!

Он отпустил, поправил импровизированную косынку на шее и плечах.

– Провожу тебя все же.

– Нет!

Мысль, что нас кто-то увидит, идущими рядом, напугала.

Меня и так не пойми за кого принимают! Если я еще и с куратором Академии под ручку пойду…

Страшно представить, что напридумывают!

А мне тут учиться еще!

По крайней мере, я намерена это делать!

Несмотря на мнение всяких чешуйчатых.

– Я незаметно, – успокоил он меня, – иди вперед. Я следом. Только посмотрю, чтоб до общежития дошла. На сегодня у тебя занятия окончены. Вечером из комнаты не выходи.

– Почему еще?

– Я сказал!

Ух, какой рык страшный!

Я хотела еще поспорить, потому что Касси не сдаются вот так просто всяким драконам, они на них катаются!

Но тут раздался переливчатый звон, знаменующий окончание занятий. И того и гляди в коридоре должны были появиться студенты.

Я встрепенулась, расправила косынку, рванула к двери.

Он не мешал. Стоял. Смотрел тяжело.

Уже положив ладонь на ручку двери, я вспомнила, о чем хотела спросить еще. Повернулась.

– А что значит «Дари»?

Дракон смотрел внимательно, взглядом опять раздевал. Ненасытный зверюга! Все ему мало! А мне от его взгляда… Мало.

– Эй! Господин Ассандр, – вернула я его в реальность, – что значит «Дари»?

– Дари… – он помолчал. Затем усмехнулся, покачал головой, словно не веря, что говорит это все, – «Дари» значит… «Единственная».

Глава 17