Золото для индустриализации. Торгсин

Установив для Торгсина столь высокий план, руководство страны расписалось в том, что меры для облегчения продовольственного положения в стране не будут приняты, а голод будет использован для выкачивания ценных сбережений граждан. Тот факт, что Торгсин по плану должен был скупить монет почти в четыре раза больше, чем в 1932 году (табл. 12), свидетельствует о том, что в 1933 году ожидался массовый приход крестьян в Торгсин. Руководство осознавало, какие регионы будут голодать. По плану 1933 года на Украине должно было быть скуплено ценностей на 28 млн рублей – фактически столько же, сколько и в элитной Москве (29 млн руб.) с ее большим столичным валютным потенциалом. Даже вторая по значимости после Москвы Ленинградская контора получила план почти в два раза меньше украинского (15 млн руб.). Высокий план скупки ценностей на 1933 год (по 6 млн руб.) имели также Северный Кавказ, Закавказье и Белоруссия[335].

Действительность превзошла самые страшные ожидания: деревня умирала; город влачил полуголодное существование. Год 1933-й стал «звездным часом» Торгсина, его скорбным триумфом. Люди снесли в Торгсин золота на 58 млн рублей, перевыполнив гигантский валютный план. Это почти 45 тонн чистого золота, более чем в два раза больше того, что Торгсин скупил в тоже голодном 1932 году[336]. Золотоскупка Торгсина в 1933 году лишь немногим уступила промышленной золотодобыче (табл. 9), при этом затраты Торгсина были несравнимо ниже затрат капиталоемкой золотодобывающей промышленности. Золото по стоимости покрыло половину ценностей, скупленных Торгсином в 1933 году (табл. 12). Поистине, статистика голода была золотой[337].

Скупка царских монет в 1933 году по сравнению с 1932 годом выросла в два с половиной раза (табл. 12), причем темпы поступления золотых монет существенно обогнали темпы поступления бытового золота[338]. Аналитик Торгсина определил этот процесс как «усилившийся приток золотой монеты из крестьянских „земельных банков“»[339]. Год 1933-й стал годом «великого перелома»: крестьяне массово пошли в Торгсин. Ожидания руководства оправдались. Именно в 1933 году Торгсин стал в значительной степени крестьянским[340]. «Великий перелом» в истории Торгсина оставил след в литературе. Виктор Астафьев, вспоминая 1933 год в своем сибирском селе, пишет: «В тот год, именно в тот год, безлошадный и голодный, появились на зимнике – ледовой енисейской дороге – мужики и бабы с котомками, понесли барахло и золотишко, у кого оно было, на мену, в „Торгсин“»[341].

Структура золотоскупки 1933 года показывает, что бытовое золото (лом), хотя по темпам прироста и отставало от монет, по абсолютным показателям оставалось лидером (табл. 12). Бытовое золото по стоимости превысило треть общей суммы ценностей, скупленных Торгсином в тот год. Значительную часть этого лома составило городское золото, но вряд ли преобладание лома над чеканом в золотоскупке Торгсина в 1933 году следует напрямую объяснять тем, что город в Торгсине опередил деревню. Количество сохранившихся у населения царских золотых монет было ограничено и в 1930-е годы не пополнялось. Ужас голода и состоял в том, что люди снимали с себя обручальные кольца, нательные кресты, серьги. Крестьяне не были исключением. Одними царскими монетами они спасти себя не могли. Вспомним историю семьи Виктора Астафьева, крестьян сибирского села на берегу Енисея. Единственная золотая вещь в доме – золотые серьги его трагически погибшей матери, бережно хранимые в сундуке бабушки на память или на черный день, были в тот голодный год снесены в Торгсин[342].

Показатели сдачи золота во всех кварталах 1933 года очень высокие, но особенно выделяются апрель, май и июнь – апогей голода (табл. 14). Только за эти три месяца люди снесли в Торгсин золота более чем на 20 млн рублей, или около 16 тонн чистого золота (табл. 14), тогда как за весь предшествующий и тоже голодный год немногим больше – 21 тонну! Второй квартал лидирует и по скупке бытового золота, и по поступлению «золота из крестьянских земельных банков» – царских монет (табл. 14).

В архиве Торгсина не сохранилось полных региональных данных о скупке золота в 1933 году. Но даже фрагментарные сведения отражают географию голода. Украинский Торгсин в 1933 году скупил золота на 10,7 млн рублей, причем перевес бытового золота (5,9 млн) над чеканом (4,7 млн) был незначительным, что косвенно свидетельствует о высокой доле крестьянского участия[343]. Элитная Москва и умиравшая украинская деревня почти на равных обеспечили треть золотоскупки 1933 года[344].