Золото Джавад-хана

Сам генерал-адъютант Федор Федорович Трепов после убийства Александра II несколько лет провел в Киеве, где ушел из жизни в 1889 г. вследствие ран и контузий, полученных на службе. По некоторым сведениям, до последних дней он участвовал в деятельности тайной монархической организации «Святая дружина»[48].

Что касается присяжного поверенного Унковского, то на судебном процессе по делу о цареубийстве первого марта 1881 г. он принял на себя защиту студента Николая Рысакова — того самого, который бросил первую бомбу в карету Александра II. Непосредственно Рысаков, равно как и остальные подсудимые, царя не убивал — однако по закону все шестеро были именно «цареубийцы», поскольку все они участвовали в подготовке и организации покушения.

Алексей Михайлович построил защиту на том, что пытался найти для своего подзащитного смягчающие обстоятельства и хотя бы спасти его от виселицы. Присяжный поверенный сделал для этого все возможное, учитывая негативный настрой государственной власти, суда и большей части публики в отношении обвиняемых. Когда на суде пришло его время для выступления, Унковский сразу же заявил: «Я понимаю, что очень многим приходит в голову то, что защита по настоящему делу совершенно невозможна, что защиты здесь быть не может. И действительно, обстоятельства настоящего дела таковы, что подобная мысль может прийти в голову. Но в любом случае обязанность защитников, назначенных от суда, священна…

Защита является таким же фактором правосудия, как и обвинение. Само собой разумеется, я не являюсь здесь защитником совершенного злодеяния, я защищаю только лицо, которое его совершило».

Далее он сослался на показания свидетелей о том, что еще совсем юный, едва достигший девятнадцати лет, Рысаков «был известен им за мальчика хорошей нравственности и самого мягкого характера». Алексей Михайлович доказывал, что его подзащитный стал революционером и террористом не осознанно, а «был вовлечен в революционную деятельность другими, более сильными людьми, и, конечно, вовлечен помимо его воли».

«Наш закон, — говорил он, — в числе обстоятельств, уменьшающих вину, а, следовательно, и меру наказания, прямо ставит тот случай, когда преступление совершено по легкомыслию и убеждению других лиц».

Когда же прокурор Н.В. Муравьев[49] — этот, по выражению Салтыкова-Щедрина, «мастер щипать людскую корпию», добившийся на политических процессах за два года шестнадцати смертных приговоров, затребовал виселицы для всех, включая Рысакова, присяжный поверенный Унковский выступил с мотивированными возражениями. Он сослался не только на судебную практику европейских государств, но и на статью 139 Уложения о наказаниях Российской империи, согласно которой несовершеннолетние, то есть не достигшие двадцати одного года, могут быть осуждены не более чем на двадцать лет каторги.

Суд не принял во внимание доводы защиты. Рысаков был казнен. Но речь Унковского по этому делу вошла в историю отечественной адвокатуры как пример по-настоящему профессионального исполнения своего долга.

Скончался Алексей Михайлович в Петербурге, в возрасте шестидесяти четырех лет.

Министр внутренних дел граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов зимой 1881 года подготовил и представил Александру II план административно-хозяйственной и финансовой реформы, привлечения общественности к законотворчеству путём созыва представительного органа с законосовещательными полномочиями — так называемую Конституцию Лорис-Меликова. Она была предварительно одобрена императором за несколько дней до гибели.

После цареубийства граф вышел в отставку и уехал за границу на лечение. В 1883 году он был уволен в бессрочный отпуск с разрешением присутствовать в Государственном совете, когда позволит здоровье.

Михаил Тариэлович умер спустя несколько лет в Ницце.

Член боевой организации Мария Николаевна Баранникова, содержавшая вместе с мужем конспиративную квартиру в Кузнечном переулке, каким-то образом сумела скрыться от полиции и перебралась в Москву, где руководила местной народовольческой группой. В связи с тяжелым хроническим заболеванием избежала ареста, выехала за границу и с мая 1882 года жила в Париже. Работала секретарем редакции журнала «Вестник «Народной воли», принимала участие в деятельности «Группы старых народовольцев», а в середине восьмидесятых в третий раз вышла замуж. Тяжёлые переживания о судьбе заключённых в крепости товарищах привели Марию Николаевну к нервно-психическому расстройству и к госпитализации в лечебницу для душевнобольных, где она и скончалась 20 сентября 1898 года.

Ее второй муж и товарищ по революционной борьбе Александр Иванович Баранников (Семен) был арестован, а затем привлечен к суду по «процессу 20-ти». В 1882 году Баранников был приговорён к бессрочной каторге и умер от туберкулёза в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. В своем завещании он написал: «Живите и торжествуйте! Мы торжествуем и умираем!»